Сергей Извольский - Эпидемия. All inclusive. (+novum rabies virus)

Обогнув двух низкорослых тетечек, которые безэмоционально стирали швабрами густую кровь и мозги агрессивного мужчины, Анжелика бросилась вслед за Баталовым.

— Товарищ полковник! Товарищ полковник! — заметила девушка количество звезд на его погонах.

— Что?! — резко обернулся военный.

— Товарищ полковник, — быстро заговорила Анжелика, — если чрезвычайное положение, то частичная мобилизация идет? Возьмите меня к себе!

— Чего? — недоуменно прищурился полковник, — девочка, ты о чем?!

— Товарищ полковник, на стойке регистрации могу работать, у вас там жопа, я видела, на выдаче в кухне могу, бумажки могу в штабе перекладывать! Что скажете, все могу, чего не могу, научусь! Возьмите меня, товарищ полковник!

Баталов хмыкнул только, покачав головой и разворачиваясь.

— Товарищ полковник, у меня папа военный и брат курсант, я всю вашу кухню знаю, лишней не буду! — сделала последнюю попытку, обращаясь уже к широкой спине, Анжелика.

Баталов приостановился, обернулся и посмотрел на девушку, склонив голову.

— Четвертый этаж, бизнес-салон. Послезавтра подойдешь, скажешь, что от Баталова, я предупрежу, — кивнул полковник и, развернувшись, пошагал прочь. — Только зарегистрироваться не забудь, — бросил военный, уже не оборачиваясь.

— Епть, а откуда он знает, что я еще не зарегистрировалась? — негромко, обращаясь к самой себе, спросила Анжелика.

— Бэйджика потому что нету, — услышав слова девушки, проходя мимо со своей шваброй произнесла уборщица, и похлопала себя по груди, — всем вешают теперь!

— Спасибо, — кивнула Анжелика пожилой тетеньке и поспешила вниз, к очереди на регистрацию.

Лика работала в Почте России. И, несмотря на то, что не понаслышке знала о частенько полнейшем маразме организации процессов, невероятной неповоротливости, безалаберности и даже противоречивости работы государственных организаций, она в свои двадцать три года уже нюхом чувствовала, что если в привычном мире наступает пиздец, лучше быть внутри системы.

Пусть даже и еду в окошке кухни выдавать. Или бумажки перекладывать.

Уж не шваброй-то махать, это есть кому — подумала девушка, спускаясь по лестнице и лавируя между возмущенно, удивленно, обреченно переговаривающимися людьми.

Вот только почему он сказал не завтра, а именно послезавтра приходить?

Виктор и Маша 05 октября, день

Руки Виктора не просто подрагивали; они вибрировали. Парень просто чувствовал, как под кожей исходят противной трясучкой мышцы, и постоянно что-то делал, чтобы упокоить дрожь — теребил полы рубашки, вытирал мокрые ладони об штаны, шмыгая, тер костяшками нос, периодически начинал щелкать пальцами.

— Вик, прекрати! — громким шепотом ощерилась на спутника Маша, которую раздражало щелканье. Девушка сидела, подогнув ноги и разложив на коленях ноутбук, пытаясь слиться с вайфаем международного аэропорта.

Парень хотел было ответить, но сдержался — и так уже сколько друг-другу наговорили. Не время сейчас. Вот приземлится самолет, тогда он точно эту тупую склочную дуру пошлет, но не сейчас. Нет-нет-нет.

Уже регистрация пройдена, осталось только одно — улететь. Улететь из Африки, и домой, домой!

Виктор осмотрелся — зал шумел, почти как обычно. Но именно почти — в гомоне, движениях многих чувствовалась озабоченность. Но магазины, кафетерии работали, мелькали загорелые лица, улыбки, кое-где раздавались задорные крики.

«Господи, господи, помоги, пожалуйста!» — взмолившись, Вик посмотрел вверх.

Потолок зала ничего парню не ответил, и он опустил глаза, тут же столкнувшись взглядом с одним из проходящих мимо полицейских. Стараясь сохранять невозмутимость, Виктор, с трудом разрывая щупальца опутавшего его страха, как можно спокойнее отвел глаза от стража порядка и на деревянных, плохо слушающихся ногах присел рядом с Машей.

— Вон, смотри, уже и нашем жж появилось, в топе висит! — ткнула на экран девушка, потеребив Вика за плечо.

— Где? — сглотнул тягучую слюну парень. Ему было очень страшно — что их сейчас остановят, задержат до выяснения, снимут с рейса, отправят в тюрьму, на карантин, в больницу…

Но самый сильный страх Виктор пока сдерживал. Ему очень хотелось верить в то, что они не заражены. И хотя никаких симптомов пока не было (за исключением глубокого желания вскрыть чавку Маше по прибытии в Россию), но мысль о том, что он мог подхватить вирус, заставляла тянуться даже низ живота.

— Ч-черт, ну грузись же ты! — сморщилась между тем девушка, глядя на белый экран, где лишь синий кружочек понемногу перекатывался цветом.

Виктор посидел немного, подергивая ногой, сдерживая навалившееся вдруг сильное желание помочиться, а после резко встал.

— Я в сортир — буркнул он в ответ на вопросительный взгляд Маши и двинулся по длинному залу ожидания. Дойдя до туалета, чувствуя, как все внутри сжимается в страхе неведомого, Виктор зашел внутрь. Переведя дыхание, он прошел мимо ряда писсуаров и заскочил в кабинку. И только тут внутренняя пружина разжалась, и парень чуть было не сполз на светлый кафельный пол.

Переведя дыхание, даже не обращая на дух общественного туалета — забитый освежителями и ежечасной уборкой помещения тяжелый запах места испражнения тысяч человек, Виктор трясущимися руками начал расстегивать ширинку.

— Аах, — выдохнул, почти всхлипнул он с наслаждением, когда все получилось.

Вдруг в туалете сильно грохнуло дверью в стену, и помещение будто наполнилось густым гомоном туристов, возвращающихся с отдыха. Голоса были зычные, сочные и Виктор даже представил этих мужиков — больших, красных от загара, пузатых. И только сейчас понял, что прекратил процесс — паховые мышцы невольно сжались от внезапного испуга.

«Быдло» — поморщился парень, имея в виду гомонящих мужиков и вновь брызнул струйкой на унитаз. Тут снова грохнуло, и уже совсем рядом. Причем так, что стенки кабинки даже вздрогнули.

Мышцы Виктора снова сжались от испуга, а рядом, буквально в метре за тонкой перегородкой, грузно заворочалось и заматерилось огромное тело, громко сипя тяжелым дыханием.

— Гера, че, посрать?!

— Отож! — рванул воздух ответ Геры, который сейчас судя по противному доносившемуся скрежету, и вибрации стен от прикосновений рук, пытался встать ногами на унитаз.

— Бля, может мне тоже посрать? Ебаное африканское говно в Африке оставить?

— Вот не надо тут пургу нести… говно охуенное! Мэйд ин ультра-олл-инклюзив, епта!

— Га-га-га быля, в натуре! Не, я такое говно лучше домой привезу, обрадую унитаз…

— Га-га-га…

Воздух вдруг разорвал очень громкий, долгий и мерзкий звук вырвавшихся газов.

Виктор поморщился, задерживая дыхание, и попытался все-таки закончить то, зачем сюда пришел.

— Пошло родимое! Ииии…. Раз!!! — снова взорвал тишину мерзкий звук и за стенкой что-то начало глухо стучать, булькая водой.

— Гера, ну бля ты даешь!!! — вперемежку с хохотом встретили звуковое сопровождение его друзья.

— Иии… два! — снова гаркнуло рядом, заставив Виктора сморщиться, но тут вдруг вся кабинка вздрогнула, и раздался громкий и резкий звук падающего тела.

— Ууу-й бля… — донеслось оттуда сдавленно.

— Гера, ты ебнулся там что ль?

— Ууу сука… — просипел Гера, — гребаный ты карась…

Друзья Геры загоготали.

— Гера, ты нормально там? Говном не замарался?

— Ууух… яйцами об унитаз ударился! У блять пиздец больно-то как…

— Не разбилось? — снова взрыв гогота.

— Хули вы ржете, ублюдки? — в голосе Геры послышалась злость.

— Гер, ты в порядке?

— Блять, я спросил, хули вы там ржете?! — голос Геры набрал силу, и даже задрожал от сдерживаемого напряжения.

— Гер да ты че? — спросил кто-то из друзей, — Гер, да успокойся ты…

— Вы че, пидорасы?! — стенку кабинки сотрясло от удара кулаком.

— Э, Гер, ты слышь, за словами то следи! — повысил голос один из друзей.

— Гера, это все москали виноваты! — почти одновременно произнес второй, — я те точно говорю!

— Ууу епть! — еще раз кабинка вздрогнула от удара кулаком. А потом снова, но не так сильно, глуше — Гера ударил ногой, но судя по звукам и пыхтенью, ему мешали штаны и ограниченность пространства.

— Гера я тебе говорю, это ебаные москали все виноваты! — снова повторил голос, — давай кому-нибудь рожу набьем, и не будем ссориться!

— Эааррр… — донеслось из-за стены.

Виктору было так страшно, что он уже даже не обращал внимания на распространившийся в воздухе зловонный запах.

— Вон как раз один есть, — гоготнул вдруг голос кого-то из друзей, — давно уже в кабинке стоит!

У Виктора при этих словах внутри все опустилось, закрутилось спиралью и заледенело. Он сжался, судорожно начав застегивать ширинку, дергая заевшую молнию.