Я с тобой! - Людмила Лаврова

И пусть они явились в ее жизнь вслед за хвостом одного весьма ласкового, хоть и своенравного кота! Пусть! Какая, в сущности, разница, откуда они взялись, да еще и так вовремя?! Главное, что они были! А остальное не имело никакого значения!

И теперь Бармалей жил на три дома вместо двух, а Мария неожиданно для себя обрела в лице хрупкой голубоглазой девушки, о существовании которой она даже не подозревала многие годы, живя всего на этаж выше, настоящую подругу, которой так не хватало ей все эти годы.

Именно Тоня уговорила-таки Марию сдаться и дать Егору согласие на брак.

– Вам же необязательно делить одну квартиру на двоих. Будете жить как жили! А вот отказом своим вы его, мне кажется, очень обижаете. Вам ли не знать, чего ему стоит этот шаг? Он вас очень любит, Мария Ивановна…

– Маша. Сколько раз говорить? Не называй меня по отчеству. Я еще не настолько старенькая.

– Конечно, нет! Очень даже молоденькая! Особенно для того, чтобы еще долгие годы быть счастливой рядом с человеком, который готов связать с вами свою жизнь.

Мария, поразмыслив немного, вынуждена была согласиться с доводами Антонины. И они с Егором все-таки расписались, уже по факту поставив в известность детей и внуков, которые приняли эту новость с восторгом и многозначительными вздохами:

– Ну, наконец-то!

И только один весьма деловой виновник всего происходящего хранил полную невозмутимость, кочуя с рук на руки и мурлыча в свое удовольствие.

Да и чего ему было волноваться? Он знал тот самый главный секрет, который никак не хотели понимать люди.

Нет ничего прекраснее на свете, чем появление в твоем окружении еще одного хорошего человека!

Чего другого всегда хватает, а этого – поди поищи! А если найдешь, то держи этого человека крепче! Ведь сколько бы ты ему не отдал, в ответ получишь сторицей!

Да и вообще, такая удача случается не каждый день! Понимать надо!

Леночкины сказки

– Мама, расскажи про дедушку!

– Жили-были…

– Что значит были, мам? Это значит, что их уже нет?

– Да, доченька, значит.

– Тогда зачем о них рассказывать?

– Чтобы помнить. Пока человека помнят – он живой.

– Тогда ты неправильно рассказываешь!

– А как надо?

– Живет и будет! Дед-то есть! – Леночка завозилась, устраиваясь поудобнее, и прижала к себе недовольно заворчавшего кота. – Тихо, Люсик, слушай! Мама нам про него расскажет!

– Леночка, может в другой раз? Давай сказку?

– Нет! Я хочу про дедушку! Он тоже как сказка. Только взаправдашняя. Разве не так, мам?

– Так, доченька… – Яна подоткнула одеяло дочери и покачала головой. – Упрямая какая! Вся в деда!

– Это хорошо! Так и должно быть! Я же его девочка!

– Да уж, – Яна накрутила на палец длинный локон дочери. – Ты его девочка… Не было бы дедушки и тебя бы, возможно, не было.

– Расскажи! – потребовала снова Леночка и, ухватив за ухо Люсика, чтобы не сбежал, приготовилась слушать.

– Ладно. Только ты слушай внимательно и не мешай. Я буду рассказывать так, как могу, хорошо? Я ведь не очень это умею. У тебя лучше получается. Ну, слушай!

Яна подобрала под себя ноги, включила ночник и начала:

– Когда тебя еще не было, я жила далеко от нашего дома. На другом конце города, где стоит большой завод. Мой папа там работал, а мама была учительницей. Ты своих бабушку и дедушку не помнишь, потому что на свет появилась, когда их уже не было. И вообще у меня никого не было. Я была совсем-совсем одна…

Яна прикрыла глаза на мгновение, вспоминая далекий мартовский день, в который познакомилась с Петром Яковлевичем. Именно его Леночка называла дедом. Хотя, если уж говорить по правде, родственниками они не были. У Яны вообще никого на белом свете, кроме дочки, не было, с тех пор как не стало ее родителей. Муж, с которым она прожила всего год, растворился в тумане, найдя себе другую так быстро, что Яна даже не особо поняла, как это получилось. Ей было не до того. Выматывающий токсикоз, который никак не хотел отступать, несмотря на все прогнозы врачей и подруг, твердивших, что все эти прелести не продлятся долго. Глухая тоска, оставшаяся после того, как мама ушла вслед за отцом, просто не желая жить без любимого человека.

Яна плакала, уговаривала ее бороться с болезнью, но мать лишь смотрела на нее светлыми своими, такими же, как и у дочери, зелеными русалочьими глазами, словно видя уже что-то недоступное пока никому и качала головой:

– Не плачь, доченька! Ты же теперь не одна!

Яна, не желая тревожить мать, ничего не говорила ей о своих проблемах с мужем. Она только целовала руки матери и просила:

– Не бросай меня! Как я одна? Кто мне поможет с малышом?

Но мама Яну не слушала. Ушла она ранним осенним утром, тихо улыбнувшись выглянувшему впервые за долгие три недели солнышку и прошептав напоследок:

– Яночку сохрани…

К кому она обращалась в этот момент? Яна не знала. Она вообще пропустила этот момент. Так боялась его, понимая, что это уже неизбежность, но перед самым рассветом задремала, донельзя вымотанная последними неделями, проведенными в больнице возле матери.

Соседки, вездесущие и всемогущие, когда этого хотели, помогли ей все уладить.

Муж же так и не появился, хотя знал, что Яне не у кого просить помощи. Короткую его речь в ответ на свои упреки Яна запомнила на всю оставшуюся жизнь.

– Что ты от меня хочешь? Мы уже чужие люди. А проблемы чужих людей – это нагрузка на собственное здоровье и благополучие. Нужно беречь себя! Запомни это! Такой тебе бесплатный совет напоследок. Тебе он будет особенно актуален. Ты никогда не умела думать в нужную сторону.

– Это в какую?

– О себе, конечно! Если бы ты хоть немного придерживалась идеи разумного эгоизма, то, возможно, я бы от тебя и не ушел. А вот это твое – все вокруг родные, все вокруг свои… Кому это надо?! Что хорошего ты получила от людей? Не надо пытаться облагодетельствовать всех, Яночка. Нужно пытаться устроить как следует свою жизнь. А остальное… По мере возможности. Была бы ты умнее – заключила бы со мной брачный контракт. И теперь тебе не на что было бы жаловаться. А так – извини! Алименты с моей официальной зарплаты ты, конечно, получишь. Не хмурься! Я смеюсь, потому что вижу твое выражение лица. Да, она мизерная, но ты ведь это знала,