Война по обе стороны экрана - Григорий Владимирович Вдовин

«работать» только по большой просьбе нашего продюсера, с которым знаком давно. С ним легко разговориться, и он очень интересный собеседник, но с камерой полный затык. Правда, мы его в итоге победили, позже расскажу как.

Основу его подразделения составляют выходцы из одного украинского города, из которого и он сам. Ну как украинского – это город ДНР, временно контролируемый сейчас Украиной. То есть абсолютно наш, русский город, как и все города ДНР. И в этот город мы, Россия, обязательно придем, это не обсуждается. Даже не просто потому, что надо, а в силу развития происходящих событий, как бы там ни пыжились укровоины и их партнеры. И Злой обязательно вернется в свой родной город, в котором он не был начиная с 2014 года. Тогда обычный строительный бизнесмен, имевший свой бизнес, собрал вокруг себя единомышленников, которые категорически не приняли то, что происходило в Киеве, и верили, что все быстро и нормально закончится, ведь они все нормальные, за нормальную жизнь. Кому нужны эти ненормальные скакуасы?

Без улыбки он рассказывал и о соседе – деде с Западной Украины, которого в 2005 году Ющенко приравнял к ветеранам Великой Отечественной войны. И выяснилось, что он воин УПА, сразу раздобывший соответствующую кепочку и ставший общаться со всеми свысока, употребляя какое-то обидное слово, – раньше от него никто ничего подобного не слышал. И вот поди ж ты. Тогда первый раз щелкнуло в голове – что-то происходит не то.

Там еще и всякие сложные аспекты замешаны, о которых можно будет только после войны рассказать. Ну или после того, как мы в этот город все-таки придем. Но ситуация совершенно душераздирающая.

Как я отучил Злого бояться камеры

Мы приехали на съемки в их расположение. Злой сразу говорит: «Что же вы мне не сказали, что корреспондент будет Гриша? Я бы на все согласился сразу». Подумал и добавил: «Ну, или наоборот бы…»

О съемках с ним договаривались через пресс-службу бывшей Народной милиции, которой уже нет, а пресс-служба осталась (теперь это все называется 1-й армейский корпус). Мне было очень приятно с ним увидеться, и я видел, что, несмотря на шутливое ворчание, ему тоже все-таки приятно, что корреспондент именно я – между нами давно установились приятельские и хорошие отношения.

Недавно ему присвоили высокое звание Героя ДНР (его до сих пор продолжают присваивать указом главы ДНР, и такое решение принято до окончания происходящих событий, как я понял). Я, когда об этом узнал, кратко поздравил в сообщении, а потом смотрю – в канале Сладкова дядя Саша с ними со всеми стоит на брусчатке Красной площади. Злой – в парадной форме, с золотыми звездами полковника, со звездой Героя ДНР на груди. В таком блестящем, каком-то чуть ли не фаворском обличье я его не видел никогда и даже не сразу узнал. Сейчас говорю: «Где звезда, надевай давай ее». Да что, говорит, разве я ношу ее. Подозреваю, что она даже и была в кабинете, просто ему, в силу природной скромности, не хотелось всего этого. Ну, звезды нет, и интервью было без нее. В одном из помещений натянули маскировочную сетку, на нее повесили старое знамя подразделения – еще в штатке Народной милиции ДНР это был 6-й батальон теробороны, что и указано на полотнище.

Поставили свет на задник, лайт-панель – на Злого. Его посадили на скамейку.

«Тезка, я все, я больше не могу, садись вместо меня давай». Рядом стоит его помощник Леха с таким позывным и, как может, успокаивает командира, который нервничает в свете софитов все больше и больше. Я тоже подбадриваю его: маленький укольчик – и все, это не больно.

«Гриша, вот придумаешь ты фигню». Мы еще не начали писать, а я вижу, что у него на лбу выступают крупные капли пота. Но ничего, справится.

Наконец все готово. Мы начинаем разговор, собеседник постепенно расслабляется, говорит – сказывается мой большой журналистский опыт, да. Ну и профессионализм оператора Димы, конечно, который молча понял мою задумку и, когда я сказал выключить камеру, не сделал этого. Мы условились об этом глазами. И Злой продолжил пояснять свою мысль, думая, что камера выключена. Тут и было записано именно то, что надо.

Он рассказывал еще зимой про 2014 год, как брали первых пленных украинских военных. Как никто не мог понять, что это все такое, что с этим делать. Как берут пленных сейчас, и какая огромная разница между теми и этими. То есть растерянные и случайные люди попадались и тогда, и сегодня, но сейчас в большей степени пленные очень удивлены, что их берут в плен. Ведь кацап должен бежать от великолепного украинского солдата. А тут происходит наоборот, но украинская пропаганда в первую очередь ведь беспощадна именно к своим реципиентам тем, что рано или поздно они сталкиваются с реальностью. В стране жить невозможно, страны по сути нет, есть уродливая кривая и искусственная конструкция, где мужиков ловят на улицах и бросают на фарш, что нет экономики, энергетики, дорог, что Украина – это фактически дорогая содержанка, которая чем дальше, тем дороже стоит, и содержать ее все сложнее и накладнее. Это неизбежно приведет к тому, что спонсоры начнут, что называется, спрыгивать с этой истории. Все это становится понятно в одночасье, как вспышка, когда человек попадает в плен. Снимали мы тут таких в колонии, родственники к ним приехали с домашними котлетками. Пленные эти были из Мариуполя – и с Азовстали в том числе. Я перед собой видел обычных, нормальных русских людей, к которым испытывал даже сочувствие. Но нельзя же забывать, кто они и как попали в такую ситуацию. Но главное – самому понимать истоки и условия, в которых сложилось это положение смыслового и национального паноптикума. Нашего паноптикума, с которым еще долго придется разбираться всем нам.

Господи, води рукой этого артиллериста!

Но у Злого опыт общения с пленными, конечно, совершенно иной и гораздо более обширный, чем у меня. Один из лейтенантиков попадался ему даже дважды – в 2014-м и сейчас в Красногоровке. Помнишь, говорит, меня? «Вспомнил я его, и правда, – рассказывает Злой. – Тогда давно это был испуганный птенец, фактически ребенок, не понимавший, куда он попал и почему».

Курсантам какой-то украинской военной академии раздали автоматы и бросили оборонять ДАП. Ну, тогда им дали пинков под зад, сдали в соответствующие органы, и его по крайней мере