Нацистский геноцид славян и колониальные практики. Сборник статей - Егор Николаевич Яковлев

путча. На допросе в 1956 году Кристман утверждал, что его главной задачей являлось обеспечение охраны частных поместий высшего руководства страны, однако архивные сведения показывают, что его полномочия были гораздо шире: будучи главой гестапо, он одновременно возглавлял политический отдел государственного центрального управления, которым руководил рейхсштатгальтер[256] рейхсгау Зальцбурга. Кристман имел огромную власть и мог влиять на действия полиции безопасности.

Гестапо занималось раскрытием социалистических и коммунистических ячеек. В частности, в поле зрения зальцбургской тайной полиции попали «красные испанцы» — республиканские ветераны гражданской войны в Испании, бежавшие от режима Франко в Австрию. По мнению руководителя РСХА Гейдриха, они представляли собой «коммунистически настроенный антинемецкий сброд» и поэтому подлежали заключению в концлагеря. При Кристмане 18 испанцев были арестованы и отправлены в концлагерь Маутхаузен, где подверглись так называемому «истреблению через труд» и умерли через несколько месяцев. С октября 1941 года Кристман также активно участвовал в преследовании еврейского населения, хотя позже неоднократно заявлял, что узнал о депортациях евреев и окончательном решении еврейского вопроса только после войны. В 1942 году у него появилась также необходимость следить за размещением иностранных рабочих. За проступки и нарушения законов со стороны «остарбайтеров», которых нацисты считали «расово неполноценными», гестапо строго карало.

Весной 1942 года Кристман изъявил желание добровольно отправиться на Восточный фронт; мотивом послужили карьерные амбиции и стремление получить Железный крест 1-го класса, чего он не смог бы добиться в гестапо Зальцбурга. В июле 1942 года Кристмана направили в Главное управление имперской безопасности (РСХА) в Берлине, откуда начальник IV управления Генрих Мюллер (1900–1945) командировал его в айнзацгруппу D на юге России для замены прежнего руководителя зондеркоманды 10а оберштурмбаннфюрера Генриха Зеетцена (1906–1945). 1 августа 1942 года Кристман вступил в должность. К лету 1942 года крупномасштабные операции зондеркоманды против еврейского населения уже завершились, поэтому при новом руководителе главными ее целями стали другие категории граждан Советского Союза.

Уничтожение детей в Ейске. 9 и 10 октября 1942 года зондеркоманда 10a уничтожила 214 детей-инвалидов, воспитанников детского дома в Ейске. Дети, эвакуированные из Симферополя в начале войны, страдали физическими и умственными расстройствами разной степени. Тайлькоманда под руководством оберштурмфюрера СС Курта Тримборна (1903–1978) и врача, оберштурмфюрера СС Генриха Гёрца (1908–1996) два дня подряд убивала детей в газвагене (грузовике, где людей уничтожали при помощи выхлопных газов, подаваемых через шланг в герметичный кузов). Этот автомобиль поступил в распоряжение зондеркоманды летом 1942 года. На нем была нарисована игральная карта, десятка червей, в качестве внешнего опознавательного знака зондеркоманды 10а[257]. Сам Кристман не присутствовал при убийстве детей, однако определенно знал о нем и, вероятно, отдал приказ об их уничтожении[258].

Газваген и операции в Краснодаре. С августа 1942 по февраль 1943 года, находясь в Краснодаре, Кристман занимался проведением допросов в городской тюрьме, поиском в лагере военнопленных евреев, комиссаров и коммунистов, очищением окрестных городов и деревень от «расово неполноценных и политически неблагонадежных людей». Поскольку его предшественник, Зеетцен, оставил Краснодар в целом judenfrei, то есть «свободным от евреев», жертвами Кристмана стало в основном славянское население города. Подвал трехэтажного здания комендатуры в Краснодаре, расположенного на углу улиц Седина и Орджоникидзе, использовался зондеркомандой 10а в качестве тюрьмы для всех, в том числе потенциальных, противников нацистского режима. Содержавшиеся в этом подвале заключенные, в числе которых — если верить показаниям Кристмана на суде — были партизаны, а также лица, подозреваемые в принадлежности к партизанам, или родственники таких лиц, оставлялись в живых только в том случае, если их можно было «перевербовать», то есть склонить к сотрудничеству в форме контршпионажа[259].

Часто Кристман лично руководил процессом уничтожения в газвагене. В материалах судебного процесса над ним одна из акций описывается так. «В один из дней между декабрем 1942 года и началом февраля 1943 года обвиняемый руководил операцией по использованию газвагена во дворе здания управления. После того как грузовик отъехал примерно на 1 м от двери подвала, обвиняемый приказал загнать из подвала в кузов фургона столько людей, сколько он хотел, до полной загрузки, так как желал добиться „более быстрого эффекта“ от выхлопных газов. Перед этим жертв заставили раздеться до нижнего белья в подвале, где им говорили, что они едут в баню. Газваген оставался в закрытом дворе комендатуры с работающим двигателем до тех пор, пока из него не перестали раздаваться звуки. Только после этого водитель с грузовиком покинул двор. Таким образом, местное население не было потревожено криками жертв из грузовика. Затем газваген отъехал к противотанковому рву под Краснодаром, где коллаборационисты разгрузили грузовик, сбросили тела в ров и засыпали землей»[260]. Жертвами данной акции стали не менее 30 человек. Среди них, согласно материалам процесса, были «реальные или потенциальные противники [оккупационного] режима», в том числе партизаны или люди, подозреваемые в помощи партизанам. Следует, однако, отметить, что под этим предлогом уничтожались не только заподозренные в причастности к подполью, но даже и члены их семей. Об этом говорит то, что среди жертв данной экзекуции было два ребенка в возрасте до 10 лет[261].

Расстрел жителей станицы Марьянской. Еще более показательна в этом смысле расправа, учиненная зондеркомандой над жителями станицы Марьянской. От информаторов Кристман узнал, что некоторые мужчины этой казачьей станицы, расположенной в 35 км западнее Краснодара, ушли в партизанские отряды в горы Кавказа. Возможно, на острове посреди реки Кубани, протекающей через Краснодар, и в 5 км от станицы также находилась партизанская база. По приказу Кристмана были составлены списки с именами партизан, их ближайших родственников, «старых партизан времен Гражданской войны», коммунистов и советских активистов. 18 января 1943 года ближе к вечеру начальник зондеркоманды на своей машине выехал в казачью станицу с несколькими членами своего подразделения, включая личного адъютанта, и взводом русских пособников. На основании списков, составленных информаторами, оберштурмбаннфюрер по прибытии приказал произвести аресты[262].

Позже на суде говорилось, что арестованных поместили в здание пожарной охраны и, начиная с утра 19 января, доставляли в местный полицейский участок, где с помощью переводчиков их допрашивал Кристман. Но, судя по тому, что среди жертв в итоге оказались женщины и маленькие дети, о настоящем расследовании речь не шла. Точное количество арестованных установить не удалось. Защита настаивала на том, что после допросов часть арестованных отпустили и в руках карателей осталось от 32 до 41 человека[263]. По другим данным, жертв оказалось около ста[264]. Чтобы успокоить население и арестованных, Кристман через переводчиков сообщил, что всех задержанных повезут в Краснодар на