Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

автоматы с газированной водой, а Патрик служил там менеджером по продажам.

— Но он так и не появился, — рассказывала посетительница. — Мне пришлось самой за него подписываться.

Вернувшись из адвокатской конторы (в подавленном настроении), она обыскала весь дом в поисках хоть чего-то, что подсказало бы ей, чем сейчас занимается Патрик. Удалось найти договор на аренду бунгало — загородного домика, который муж снял на период с 5 апреля по 11 июня по цене три с половиной гинеи за неделю. Это ее особенно обеспокоило — не только из-за того, какие напрашивались выводы, но и потому, что ей вскоре предстояло лечь в больницу на операцию.

Сомнения, до этого тихо тлевшие в сознании у сыщика, вдруг полыхнули ярким пламенем. Позже он отмечал: «В моем мозгу вспыхнул вопрос — зачем бы мужчине, чья жена вот-вот ляжет в лондонскую больницу, снимать на восемь недель жилье в каком-то другом месте?»

Однако рассказ Джесси на этом не кончился.

— После пасхальных каникул он вернулся домой загоревшим, — поведала она. — По волдырям на его правой ладони я решила, что он был где-то у моря и много сидел на веслах.

— А на другой ладони у него были волдыри? — спросил Бирд.

Джесси не могла припомнить.

Интуиция подсказывала сыщику: дело не ограничивается просто супружеской неверностью.

«Я решил, что Магон вовлечен во что-то серьезное, — вспоминал он, — и решил расследовать эту историю. Мне было очевидно, что сама миссис Магон не разделяет моих подозрений. Но мы оба сошлись во мнении, что чемодан, оставленный в камере хранения на вокзале Ватерлоо, содержит в себе разгадку всех тайных перемещений мистера Магона».

Вдвоем они отправились на вокзал Ватерлоо — конечную станцию национальной железной дороги, расположенную в центре Лондона. Сыщик попросил Джесси подождать его среди бурлящей массы пассажиров, а сам пробрался сквозь толпу к камере хранения, где предъявил служителю багажную квитанцию.

Как выяснилось, таинственный багаж — это «гладстон», небольшой кожаный саквояж, каркас которого позволял разделять его на два отделения. Он был заперт, но Бирд сумел приоткрыть его с одной стороны, чтобы заглянуть внутрь.

«Проделав это, — рассказывал он, — я увидел шелковую одежду с пятнами крови, а также большой нож. Когда я осматривал саквояж, на брюки мне посыпался дезинфицирующий порошок».

Закрыв «гладстон», Бирд вернул его служителю и попросил отдать багажную квитанцию. По дороге к автомобилю он сказал Джесси, что все в порядке, и попросил положить квитанцию обратно, в тот же карман пальто ее мужа.

Вечером, уже расставшись с миссис Магон, сыщик навестил своего давнего друга и бывшего коллегу Фреда Уэнсли[880].

«Вполне можно было себе представить, — писал Уэнсли, — что все это могло иметь некое невинное (по крайней мере некриминальное) объяснение. Среди множества версий, мелькнувших у меня в голове, имелась и такая: возможно, владелец саквояжа имел связь с какой-то женщиной, временно вел с ней общее хозяйство и, сопровождая ее, ходил с этим саквояжем за покупками»[881].

Тем не менее нож и окровавленная одежда казались достаточным основанием для дальнейшего расследования, так что Уэнсли поручил старшему инспектору Перси Сэвиджу заняться этим делом.

Сэвидж, можно сказать, в буквальном смысле родился полисменом: он появился на свет в 1878 году в комнатке, находившейся над камерами предварительного заключения актонского полицейского участка, где его отец служил участковым сержантом. Ранние годы Сэвидж-младший провел «в Столичной полиции вместо колыбели». Профессиональные орудия полицейских служили ему в детстве любимыми игрушками. «Я частенько играл стальными наручниками, — писал Сэвидж в увлекательных мемуарах, — и производил ужасный шум с помощью полицейского свистка»[882].

На протяжении своей 24-летней карьеры Сэвидж во всех деталях видел, как меняется и эволюционирует работа полиции.

«Когда я в 1900 году поступил на службу, ни в самом Скотленд-Ярде, ни в зданиях его полицейских участков не было ни единого телефонного аппарата, — писал он. — Так что если публике требовался полисмен, за ним надо было сбегать. Никаких автомобилей у нас тоже не было… Конному курьерскому фургону требовался целый день, чтобы развезти важные бумаги из Скотленд-Ярда по всем участкам. Об отпечатках пальцев никто понятия не имел, и закоренелых преступников опознавали по ненадежным фотографиям или благодаря тому, что кто-нибудь знал их лично. Полисмены носили на поясе тяжеленную керосиновую лампу. Многие полицейские участки освещались керосиновыми лампами или даже просто свечами»[883].

В ходе того дела, за которое он теперь взялся, полицейская работа сделает еще один эволюционный шаг вперед.

Сэвидж отправил на вокзал Ватерлоо двух сержантов в штатском, чтобы те взяли под наблюдение камеру хранения. В пятницу, 2 мая, вскоре после половины седьмого вечера Патрик Магон под фамилией Уоллер явился за своими вещами. Он выглядел настоящим щеголем: коричневый костюм (явно от хорошего портного), подходящие к нему галстук и шляпа, светло-коричневые кожаные перчатки, коричневые кожаные ботинки, а под мышкой — сложенный зонтик. Едва он повернулся, чтобы уйти, два детектива приблизились к нему.

— Мы из полиции, — объявили они. — Это ваш саквояж?

Магон улыбнулся:

— Полагаю, да.

— Вам придется пройти с нами в кеннингтонский полицейский участок.

Улыбка на лице Магона поблекла.

— Что за чепуха! — воскликнул он.

Впрочем, он повиновался без дальнейших возражений.

Сэвиджу, находившемуся в штаб-квартире Скотленд-Ярда, сообщили, что Магона взяли. Инспектор забрал из полицейского гаража свой автомобиль и вместе с детективом-инспектором Томасом Холлом приехал в кеннингтонский полицейский участок. Когда Сэвидж вошел в комнату для допросов и представился, Магон вежливо встал, чтобы поприветствовать его. Была половина девятого вечера.

— Старший инспектор Сэвидж? — спросил подозреваемый, на лице которого вновь засияла улыбка. — Много слышал о вас, но вижу впервые[884].

Инспектор подумал, что этот мужчина выглядит впечатляюще: атлетическое сложение, вьющиеся каштановые волосы с первыми признаками седины, «высокий лоб интеллектуала», лицо, так и пышущее здоровьем. Сэвидж сообщил подозреваемому, что его доставят на допрос в Скотленд-Ярд. «Пока мы туда ехали, — позже писал Сэвидж, — он молчал, однако сохранял спокойный и невозмутимый вид»[885].

В девять вечера они подкатили к этому готическому нагромождению красного кирпича и камней, высившемуся на набережной Виктории. Сэвидж и Холл провели Магона в приватную комнату, где стояли стол и несколько стульев. Подозреваемый вежливо отказался, когда ему предложили сэндвич и «что-нибудь попить». Покончив с любезностями, Сэвидж приступил к делу и водрузил саквояж на стол.

— А теперь посмотрите внимательно, — призвал он. — Это ваш саквояж?

— Да, — подтвердил Магон.

— У вас есть ключ от него? — осведомился инспектор.

— Нет. Потерял.

Сэвидж сломал замок и открыл «гладстон». Позже он вспоминал: «Я извлек содержимое и разложил на столе. Здесь были порванные женские шаровары из