Скотленд-Ярд. Самые громкие убийства, которые расследовала полиция Лондона - Саймон Рид

автору, не будет незамедлительно выплачено 1500 фунтов. Попытка шантажа не удалась, но Крим охотно делился подозрениями насчет Харпера со всеми своими знакомыми[597].

В начале мая благодаря чисто случайному стечению обстоятельств один общий друг познакомил Крима с детективом-сержантом Патриком Макинтайром, работавшим в CID Скотленд-Ярда. Доктор показал Макинтайру письмо с маркой, которое, по его словам, в свое время получили Шривелл и Марш. Автор письма предупреждал, что Харпер намеревается отравить их и уже отравил Эллен Донуорт, Матильду Кловер и еще одну женщину, по имени Луиза Харви. Внизу стояла подпись некоего детектива У. Х. Мюррея[598].

Крим рассказал: как-то раз в середине дня на выходе из пансиона к нему подошел тот самый детектив Мюррей и стал расспрашивать о Харпере и об отношениях между Харпером и отравленными женщинами. По словам Крима, именно Мюррей отдал ему это письмо. История казалась смехотворной во всех отношениях. Крим явно переусердствовал. До сих пор считали, что смерть Матильды связана с алкоголем, к тому же полиция никогда прежде не слышала ни о Луизе Харви, ни о детективе по имени У. Х. Мюррей. Сотрудники CID начали присматривать за Кримом, взяв под наблюдение пансион, где он проживал, и следя за его передвижениями по городу[599].

Инспектор Джордж Харви отправил «полисменов во все части Лондона, чтобы расспросить проституток» — и сумел выследить Луизу Харви. Она сообщила, что в конце октября как-то вечером познакомилась в театре «Альгамбра» с мужчиной, по описанию похожим на Крима, и провела с ним ночь. По словам Луизы, он, уходя утром, «сказал, что у меня на лбу какая-то сыпь и он мне принесет пилюли, чтоб она прошла». Когда вечером того же дня они гуляли по набережной Виктории, новый знакомый дал ей две таблетки — «длинные, с одного конца поуже, чем с другого». Женщина пояснила: «Он сказал, чтоб я их прямо тут же, при нем, положила в рот и „не жевала, а проглотила“». Он сунул таблетки ей в правую руку, но что-то в его поведении вызвало у Луизы беспокойство. «Я притворилась, будто их принимаю, — рассказала она. — Руку ко рту поднесла и сделала вид, что глотаю». На самом деле она незаметно переложила таблетки в левую руку и бросила их куда-то за спину — этот ловкий маневр спас ей жизнь. С видимым удовлетворением увидев, что Луиза вроде бы приняла «лекарство», Крим протянул ей пять шиллингов на посещение мюзик-холла и вежливо попрощался, пожелав спокойной ночи[600].

Вооружившись этими деталями, «Ярд» активизировал изыскания и распорядился эксгумировать тело Матильды Кловер. Начальство Макинтайра отправило его за образцом почерка Крима в пансион на Ламберт-Пэлас-роуд. «Я взял лист бумаги для записей из стопки, которая лежала у него на столе: он сам указал мне на нее, — сообщал Макинтайр. — Затем я передал ему этот лист и прочел вслух несколько слов из The British Medical Journal, номер которого валялся рядом. Он [Крим] записал их под мою диктовку». Врач протянул лист с записью Макинтайру, который заметил водяные знаки: «Фирма Fairfield, бумага превосходнейшего качества».

— Доктор, — проговорил Макинтайр, — похоже, вы неплохо осведомлены во всех этих вещах. (Он имел в виду медицинские исследования.)

— Верно. Я внимательно слежу за ними по The British Medical Journal, — объяснил Крим. — Ведь я медик, такие вопросы меня всегда интересуют.

Непосредственный начальник Макинтайра инспектор Джон Танбридж 29 мая сам нанес визит Криму (в тот же пансион на Ламбет-Пэлас-роуд) и осведомился у доктора, что привело его в Англию. Крим ответил, что приехал проконсультироваться с окулистом и что он профессиональный врач, имеющий собственную практику в Америке. В качестве доказательства он продемонстрировал Танбриджу свой докторский саквояж, полный склянок с лекарствами. На одном из пузырьков инспектор заметил наклейку «1/16 грана стрихнина».

— Из чего состоят эти пилюли? — поинтересовался полицейский.

— В каждой по одной шестнадцатой грана стрихнина в сахарной оболочке, больше в них ничего нет, — ответил Крим.

— Похоже, в этом пузырьке порядочное количество стрихнина, — заметил Танбридж. — Если такие пилюли в любом количестве попадут в руки обычного человека, это будет очень опасно[601].

Крим заявил, что вовсе не намерен отпускать препарат непосредственно «обычным людям», а занимается продажей лекарств аптекарям и хирургам. Впрочем, он не смог назвать имена каких-либо своих клиентов. Покидая пансион, Танбридж уже был уверен: Крим виновен. Вновь сев за рабочий стол, инспектор заново изучил показания жертв, которые те успели дать перед смертью. Жертвы описывали мужчину, походившего на Крима ростом и косоглазием. К тому же они рассказывали, что он врач. «Картина такая: Нил [т. е. Томас Нил Крим] обвиняет Харпера в убийстве самым недвусмысленным образом, — писал Танбридж в отчете по делу. — Но зачем бы Нилу так поступать? Как мне представляется, причина в том, что Нил либо сумасшедший, либо он сам убийца, поскольку, на мой взгляд, нельзя допустить и мысли, будто убийца — мистер Харпер»[602].

2 июня Танбридж отправился на поезде в приречный городок Барнстейбл (на севере Девона), чтобы побеседовать с семьей Харперов. До этого Танбридж понятия не имел, что им пришло письмо, угрожавшее изобличить Уолтера Харпера как убийцу Матильды. И что же выяснилось? Мало того что почерк был такой же, как в образцах, которые Макинтайр получил у Крима, но и водяные знаки на бумаге («Фирма Fairfield, бумага превосходнейшего качества») оказались точно такими же. «Совершенно не сомневаюсь, что в обоих случаях писал этот так называемый Нил», — заключил Танбридж. На следующий день инспектор арестовал Крима в пансионе на Ламбет-Пэлас-роуд — по обвинению в вымогательстве.

— Вы схватили не того! — рычал доктор. — Валяйте, задавайте свои вопросы![603]

13 июля коронерское следствие по делу о смерти Матильды Кловер пришло к выводу, что она скончалась в результате отравления стрихнином. Через пять дней Танбридж изменил обвинение против Крима: теперь врача обвиняли в умышленном убийстве.

— Это по делу Кловер? — уточнил доктор.

— Да, — ответил инспектор.

— Ладно. А по другим делам собираются что-то предпринять?

— Полагаю, пока нет.

— Обязательно дайте мне знать, если такое начнется[604].

17 октября 1892 года Крим предстал перед судом Олд-Бейли по обвинению в убийстве Матильды Кловер. Он до последнего держался уверенно и, по-видимому, даже не предполагал, что присяжные могут признать его виновным. Даже когда это произошло и ему вынесли смертный приговор, Крим отказывался верить, что его приведут в исполнение.

— Меня никогда не повесят, — утверждал он.

Свои последние дни он провел в Ньюгейтской тюрьме, в камере для приговоренных к смерти. До самого конца Крим не сознался в преступлениях и не рассказал,