Анджей Сапковский - Нет золота в серых горах

Ну, коли уж зашел разговор о Зиммер Брэдли, то она — вдохновительница известного цикла «Sword and Sorceress», то есть — внимание! — «Мечом и женской магией» (перевод мой, к тому же весьма свободный). Входящие в состав цикла антологии уже дошли до девятого номера, и идут недурно. Эти сборники — если говорить о фэнтези — вообще-то единственное хорошее и верное место для удачного старта дебютантов и молодых писателей. А скорее — писательниц, учитывая лейтмотив. Правда, порой туда допускают и авторов-мужчин, но... смотри выше. Они должны склонить голову и согнуть колени, у них должна ослабнуть и опасть... мужская гордость.

Так что будущее жанра я вижу как на ладони.

«Фэнтезийное» неистовство не могло, конечно, обойти стороной Польшу, однако появление фэнтези в нашей стране совпало по времени с определенным переломом в области культуры, выразившимся в полном забвении трудоемкого процесса, коим является чтение, в пользу более легкого по «трудовым затратам» и восприятию «видеосмотрения». Отсюда же — наряду с прекрасным в общем-то «Конаном-варваром» в режиссуре Милиуса и с музыкой Полидуриса — фэнтези добрела до нас в основном в виде ужасающего видеодерьма, пятого сорта prodotto italano de Cinecitta либо студии «Cheapo Films» в Санта-Монике, Калифорния. Были у нас и книги, а как же. Был Толкин, изданный где-то еще в шестидесятых годах, был «Чернокнижник с Архипелага». Обращаю внимание на перевод этого названия. Во-первых, незнание канона и номенклатуры фэнтези. «Wizard» нельзя переводить в фэнтези как «чернокнижник», потому что такая разновидность типа, занимающегося магией, о которой повествует Ле Гуин, в фэнтези всегда определяется терминами «чародей» или «маг». «Чернокнижник» либо «чаровник» — определения несколько уничтожительные, предполагающие «плохую» магию и переводятся как sorcerer либо necromancer. Очень плохих чаровников именуют warlocks.

Во-вторых — «Архипелаг». Переводчик «испужался» Земноморья. Earthsea, не принял Страны Никогда-Никогда. Предпочел определение более — ха-ха — веристическое.

Популяризовали фэнтези также любительские переводы в так называемых фэнзинах, журнальчиках, которые читают так называемые фэны, то есть субъекты, объединенные в так называемые — excusez le mot — фэндомии. Однако даже у бывалых, вроде бы разбирающихся в чем-то и фанатичных фэнов знание, касающееся фэнтези, выглядит крайне убого. И неудивительно, поскольку, кроме вышеназванных Толкина и Ле Гуин, Лейбера и Уайта, на польский не перевели НИ ОДНОГО достойного произведения этого жанра[128]. Чтобы избежать недоразумений, разъясняю, что речь все время идет о произведениях, которые достойными считаю я.

Тем, кто захочет обвинить меня в субъективизме либо даже невежестве, сообщаю: из составленного «Локусом» перечня 33 бестселлеров фэнтези всех времен в Польше переведено и издано всего восемь. Из приведенного в книге Дэйвида Прингла «Современная фэнтези» перечня ста наилучших произведений этого жанра переведены девять, причем четыре из них совпадают с вышеупомянутым списком. Я всякий раз выделяю Толкина и Ле Гуин и опускаю названия, которые в обоих списках оказались явно случайно, ибо относятся к хоррору («Сияние» Кинга); SF («Драконы Перна» Энн Маккэфри) либо к детской фантастике («Алиса в Стране Чудес» Л. Кэрролла).

Давайте представим себе per analogiam, что жанр научной фантастики в Польше представлен лишь «Марсианскими хрониками» Рэя Брэдбери и циклом «Перри Родан», а «Дюна» Герберта нам известна исключительно в киноверсии. Для коллекции польский любитель SF еще знает фильм «Чужой» и видел в видеозаписи две или три серии «Star Trek — The Next Generation». И на этом, представим себе, конец — ни читатель, ни критик, ни автор, который хотел бы писать, не знают НИ ОДНОГО другого примера, что представляет собой жанр. Повторяю — ни одного. Ну и что? Все всё равно твердят, что влюблены и зачитываются Перри Роданами и в сотый раз кряду смотрят «Стар Трек». А критики крутят носами и в тысячный раз доказывают, что Брэдбери, оно, конечно, ничего себе, но остальная часть жанра — ерунда. Обхохочешься, правда? А ведь точно такая ситуация сложилась у нас в отношении к фэнтези.

Что собой представляет фэнтези — видит каждый. А поскольку польский рынок проголодался, изголодался, питаясь лишь тем, что получал в фанклубах да в виде скверных ксерокопий, постольку конъюнктуру почувствовали, и сейчас специализирующиеся в этом направлении «мастера» стараются удовлетворить голод, наверстать упущенное, восполнить нам былые потери — при этом заработать. Прилавки завалили книгами с яркими обложками, на которых мы получили свои вожделенные мечи, топоры, мускулистых героев, голых девиц и аксолотлей, изображающих из себя драконов.

Мы также получили на прилавках много новых авторов, точнее говоря — двух. Потому что бесконечно штампуют Говарда с его эпигонами и Андрэ Нортон, короче говоря, топают по тропке, проторенной «Фантастикой». У этого журнала есть все основания требовать от издателей, сих, прости Господи, бизнесменов, финансовой награды за «создание рынка». Читатели же и любители фэнтези имеют все основания «Фантастику» поносить и оплевывать, а могут придумать даже что-нибудь более действенное. Тем временем единственная стоящая позиция, «Амбер» Желязны, затерялась где-то после издания двух первых томов. И камень в воду. Могила. Взамен двинули «Ксанф» Пирса Энтони. Mes felicitationis, хотя и de gustibus non est disputandum[129].

Вареник, или поляк тоже может! 

Однако царящее у нас всеобщее незнание канонов жанра не удержало отечественных авторов от попыток написать фэнтези made in Poland. И все было — о диво! — в меру славно до тех пор, покуда мусолили говардовско-толкиновскую схемку, пока у Яцека Пекары империи выбивали друг другу зубы в борьбе за верховенство в Never-Never Land’e, а у Феликса Креса мрачные герои боролись с судьбой и предназначением. Все развивалось более или менее нормально до той поры, пока авторы хотя бы в общих чертах знали, что делают и чего хотят. Заимствуя из музыкальной терминологии — у них были ноты, они располагали кусочками партитуры и крохами слуха, а поскольку сноровки и навыков виртуозности им набраться было негде, они играли moderato cantabile (умеренно напевно), и это даже можно было слушать. Ну что ж, последователям этого оказалось мало. Младшим приснилось, что каждый из них — Паганини. И загрохотала концертная раковина от ужасающих фэнтези alia polacca fortissimo е molto maestro e furioso andante doloroso con variazioni[130].

Ибо кто-то вдруг вспомнил, что мы-де тоже не лыком шиты. Отталкиваясь от верного на первый взгляд положения, что опираться на архетипы есть ретроградство и вторичность, авторы младшего поколения схватили авторучки — и «процесс пошел»!

Неожиданно в нашей фэнтези стало славянско, пресно и красно, похотливо, кисло и льняно. Свойски. Повеяло фермой, деревушкой об одну улочку и вообще, как говаривают наши друзья-москали: «Хорошо в краю родном, пахнет сеном и... pardon... говном». Бах-трах! Что это так громыхнуло? Уж не Болек[131] ли вколачивает столбы в Одру? Или, может, Чибор колотит Годона и Зигфрида под Цедыней? А может, комар со священного дуба сверзился?

Да нет! Это ж наша родимая, славянская фэнтези!

Ни с того ни с сего исчезли вампиры, появились вомперы и стрыгаи (sic!), вместо эльфов мы имеем божетят и небожитят, вместо гигантов и троллей — столинов. Вместо чародеев и магов обрели ведунов, волхвов и жрителей[132] вместо жрецов.

И что нам Конан, Гед Перепелятник, что нам Fellowship of the Ring? У нас есть родимые вояки, именуемые, разумеется, столь же по-родному: Вареник, Збигор, Пэрог, Котей, Потей, Заграй, Сыграй, Прибей и Заметай! И двинулись эти Вареники от мызы к мызе, конечно, зигзагами, двинулись через леса, дубравы и велесы, сквозь завалы и перевалы, по рвам и дровам моим див и дев, лишь штаны надев, там, где раки вурдалаки, нивы буйные и степи, поросшие бурьяном и хреном, через святые гаи и ручьи.

Да уж, как по речке, как по гаю Вареник пёр на бугае. Я, дескать, Вареник! Да не русский Пельмень, не немецкий Apfelküchen, не французский pate. Я — наш, отечественный, доморощенный Вареник — будущее и надёжа фэнтези. И еще малость погодить — так вот она народится новая культовая сага, эпическая фэнтези, большая Варениада. «Слово о том, как сбирается Вещий Вареник отмстить неразумным стрыгаям»! О, Лада, Лада, Купала! Перевернись в гробу, Толкин. Рыдай, Ле Гуин! Грызи губы от бессильной ревности, Эддингс! Дрожи от зависти, Желязны!

Тех, кто не может дождаться Великой Варениады, успокою, вкратце изложив ее. На Серых Холмах, а может, Взгорьях, куда отправился Вареник со своими дурнями, золота нет и, вероятно, никогда не было. Но паршивый стрыгай и поддерживающие его ренегаты, отвратительные взыграи Волец и Столец, погибнут от Вареникова копья, и при этом у храброго Вареника даже волос с головы не упадет. Похищенные Священное Жито и Вещая Сметана будут найдены и возвращены в храм Свантевита, ибо там их место. Конец.