Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека - Я. А. Мильнер-Иринин

теме посвящена и прелестная скульптура 1800 г. Ка-новы, хранящаяся в Эрмитаже. Безмятежное и безоблачное счастье ушедшей в себя влюбленной пары, проникает глубоко и в нашу душу и вселяет в нее светлую умиротворенность. Это в высшей степени интимное чувство умиротворенности, столь же величавое, сколь и непритязательное, довольствующееся жизнью как жизнью, усматривающее в ней, как таковой, единственный источник красоты и смысла, исполненное спокойной радости бытия, составляет настоящий секрет женских образов, созданных древними греками и римлянами и воспроизведенных великими мастерами эпохи Возрождения и всех последующих эпох. И когда смотришь на Амура и Психею Кановы (илл. 56), невольно проникаешься мыслью о том, а существует ли на самом деле иной смысл в жизни, кроме любви, до такой степени поглощены своим чувством эти герои античности. Нет никаких сомнений в том, что смысл в жизни человека один-единственный – и это полная и свободная реализация его творчески-преобразовательной и нравственно-революционной сущности в добре. И в этом великом историческом деле любовь занимает весьма и весьма почетное место, пронизывая высоким лирическим очарованием всю жизнь человека на Земле и всю его деятельность по творчеству добра.

Человек любит, и он весь во власти этой своей любви, весь в любимом существе. Он ищет одиночества, если он не может быть с ней, – с тем, чтобы думать о ней и только о ней и, стало быть, все же оставаться хотя и мысленно наедине с любимой. Если бы он мог весь раствориться в своей возлюбленной, он почел бы это за великое для себя счастье. От нее исходит для него какой-то особенный и насыщенный лиризмом аромат, который обволакивает его всего, распространяется на всю Вселенную и заставляет забыть обо всем на свете, кроме ее очей. И этот тончайший аромат сообщает всей жизни не передаваемую ни на каком языке прелесть. Он весь окружен этой романтической атмосферой любви своей, и выйти из нее значило бы для него то же самое, что и перестать дышать.

Человек любит, и он не мыслит себя вне этой любви. Любовь зреет и растет в нем с каждым днем, с каждым часом и вырастает до размеров стихийной и покоряющей силы. Он, вероятно, немало поражается сам, как столь хрупкое существо могло внушить к себе столь огромное чувство, едва в нем вмещающееся и то и дело рвущееся наружу, чувство столь глубоко его захватившее, потрясшее все его существо и окрасившее незабываемыми, иногда ослепительно яркими, а чаще до боли нежными красками все его существование. Он ни за что не поверил бы в возможность такого чувства в другом, если бы не испытал его на самом себе.

Человек любит и он своею исключительною любовью как бы обретает в собственных глазах власть над любимой, считает чем-то само собою разумеющимся свое право на ответное чувство. Здесь перед нами весьма удивительное состояние, в котором сказывается, вероятно, диалектика жизни: с одной стороны, любимая в его глазах вырастает до уровня божества, притом единственного божества на свете, на ответное чувство которого он и мечтать себе не позволяет, с другой же стороны, сила его любви столь безмерна, что он, независимо от неизбежного чувства самоуничижения, считает ее принадлежащей по праву ему, и только ему. Между прочим, это сознание до того непререкаемо в нем, что невольно передается и ей, она чувствует себя чем-то обязанной ему, даже в том случае, когда сама не испытывает к нему любви. Здесь, по-видимому, действуют законы внушения: его уверенность до некоторой степени сообщается и ей.

Человек любит, и он всем своим существом взывает к любимой, мысленно призывает ее в судьи всех своих поступков, ибо для него любимая – богиня, олицетворение всего истинного, красивого и правдивого в мире, олицетворение самого идеала – добра, всего того, ради чего стоит жить на свете, что сообщает всей жизни ее высший смысл и назначение. Если с любимой всё для него приобретает смысл и значение, то без нее – всё, напротив, теряет для него и смысл и значение. Только с ее любовью ему нужна жизнь, без ее любви – жизнь кажется ему ничтожной и жалкой, «насмешкой рока над землей». Короче говоря, жизнь и «она» – это одно.

Человек любит, и вся природа ради него полнится поэзией, преображается для него этою любовью, становится настоящей соучастницей его любви, изукрашивается ради него всеми цветами радуги. – Солнце светит ярче, небо голубеет глубже, трава зеленеет влажнее, луна сияет загадочнее, ветерок шепчет упоительнее, звезды взирают на землю значительнее. Вся природа вступает в интимный союз с ним, чтобы восславить возлюбленную, – так, как будто и она – природа – влюблена вместе с ним. И люди, и звери, и птицы, и даже обычно неразговорчивые рыбы – все живое поет вместе с ним величественный гимн любви, во славу его любимой, Единственной, ибо ничто во Вселенной не может сравниться с ней, ибо она – любимая – истинное средоточие и украшение Вселенной.

Человек любит, и он не узнает самого себя. Он одержим идеалом прекрасного. Ничто мелкое к нему не смеет пристать. Его волнует и трогает по-настоящему только великое, – истинно прекрасное, поэтическое и возвышенное. Он искренне удивляется тому, как это еще только вчера его могли интересовать такие пустяки, которые сейчас оскорбляют его высокое достоинство человека. Только великому открыта сейчас его душа. Только героическое владеет его воображением. Он сам готов на подвиги во имя истины, правды и красоты, во имя верховного идеала человечества, этического идеала добра. Всё то, что вчера еще могло поколебать его волю к борьбе за правое дело, все это с негодованием отбрасывается им сегодня как недостойное его, любящего, как нечто такое, что способно уронить его в глазах любимой, в самых строгих для него на свете глазах, в глазах, в которых светит беспредельная любовь к нему (если и она его любит), в глазах неизбывной нежности, но и неподкупной честности, в глазах, которые всё видят, всё проникают, всё понимают и всё прощают, – но только не малодушие и подлость.

Человек любит, и любовь пробуждает в нём героя. Всё то, что казалось невозможным вчера, представляется вполне осуществимым сегодня, лишь бы вело к торжеству доброго. Человек по природе и есть герой – ведь он революционер по природе, преобразователь старого и творец нового, очеловеченного, мира. Любовь встряхивает человека, пробуждает в нем тоску по прекрасному – добру, тоску по истине, тоску по правде, тоску по красоте, – если тоска эта была в нем заглушена обстоятельствами, возвращает ему его истинно человеческую природу.

И становясь героем романа, он становится вместе и героем в высшем значении