Под белым небом. Как человек меняет природу - Элизабет Колберт

частей на миллион — в два с лишним раза выше, чем за пределами теплицы. Однако нужно быть осторожным. Он платил Climeworks за поступающий по трубопроводу CO2, поэтому каждая молекула у него была на счету: «Нужно определить самый прибыльный для меня уровень».

Удаление углекислого газа из атмосферы может иметь решающее значение; оно уже заложено в расчеты МГЭИК. Но при текущем положении дел это экономически нецелесообразно. Как создать индустрию стоимостью $100 млрд для продукта, который никто не хочет покупать? Понятно же, что баклажаны и закусочные огурцы — это лишь временное решение. Продавая CO2 теплицам, Climeworks обеспечила себе приток средств для финансирования установок по его улавливанию. Загвоздка в том, что извлеченный углерод оставался извлеченным совсем недолго. Когда кто-то закусит «закусочными» огурчиками, он высвободит CO2, который пошел на их производство.

Из маленьких кирпичиков почвы к крыше спиралями тянулись веточки помидоров черри. Они все почти созрели и были просто идеальными на вид, какими бывают только тепличные помидоры. Русер сорвал парочку и протянул мне. Горящий мусор, гектары стекла, шмели в коробках, овощи, выращенные на химикатах и извлеченном CO2, — это чудо или безумие? Я немного помедлила, а потом отправила помидоры в рот.

2

Шкала вулканической активности была разработана в 1980-е гг. как своего рода двоюродная сестра шкалы Рихтера. Диапазон изменения этой шкалы идет от 0, легкого урчания в желудке вулкана, до 8, «мегаколоссальной», эпохальной катастрофы. Как и ее более известная родственница, шкала вулканической активности логарифмическая, поэтому, например, извержение имеет магнитуду 4, если вулкан выбрасывает более 100 млн м3 породы, и 5, если выбрасывает более миллиарда. За всю историю наблюдений было всего несколько извержений магнитудой 7 (100 млрд м3) и ни одного извержения магнитудой 8. Самая недавняя (а значит, лучше всех описанная) «семерка» — это извержение вулкана Тамбора на индонезийском острове Сумбава.

Первые предупредительные залпы прогремели вечером 5 апреля 1815 г. Со всей округи сообщалось о громких звуках, похожих на пушечные выстрелы. Через пять дней гора извергла столб дыма и лавы, который достиг высоты 40 км[191]. Десять тысяч человек погибли почти мгновенно — их сожгли потоки расплавленного камня и обжигающего пара, которые неслись вниз по склонам[192]. Один из выживших рассказывал, что видел «поток жидкого огня, который расползался во все стороны»[193]. В воздух поднялось столько пыли, что день превратился в ночь. По словам британского морского капитана, чей корабль стоял на якоре в 400 км к северу от Тамборы, «не видно было руки, поднесенной к глазам»[194]. Посевы на Сумбаве и соседнем острове Ломбок были погребены под слоем пепла, в результате чего десятки тысяч людей погибли от голода.

Но эти смерти были только началом. Вместе с пеплом Тамбора выбросила более 100 млн т газа и мелких частиц[195], которые много лет оставались во взвешенном состоянии в атмосфере, пока стратосферные ветры разносили их по всей планете. Сама дымка была невидима, чего нельзя сказать о ее последствиях. Закаты в Европе окрасились в зловещие оттенки синего и красного, это отражено в личных дневниках очевидцев и работах художников, например Каспара Давида Фридриха и Уильяма Тёрнера.

Погода в Европе стала серой и холодной. В июне 1816 г. лорд Байрон вместе с Перси и Мэри Шелли арендовали виллу на Женевском озере, что стало, пожалуй, самым известным примером совместной аренды летнего дома. Из-за непрекращающихся дождей они почти не выходили на улицу и принялись сочинять страшные истории — итогом этих занятий стала книга о Франкенштейне. Тем же летом Байрон написал поэму «Тьма», в которой, в частности, говорилось:

Час утра наставал и проходил,

Но дня не приводил он за собою…

И люди — в ужасе беды великой

Забыли страсти прежние… Сердца

В одну себялюбивую молитву

О свете робко сжались — и застыли{15}.

Суровая погода привела к массовому неурожаю по всей Европе, от Ирландии до Италии. Во время путешествия по Рейнской области военный теоретик Карл фон Клаузевиц видел «согбенные фигуры, едва напоминающие людей, бродившие по полям» в поисках чего-нибудь съедобного среди «полусгнившего картофеля»[196]. В Швейцарии голодные толпы громили пекарни; в Англии протестующие под лозунгом «Хлеб или кровь» вступали в столкновения с полицией[197].

Сколько именно людей умерло от голода, неясно; по некоторым оценкам, речь идет о миллионах[198]. Голод побудил многих европейцев эмигрировать в Соединенные Штаты, но по другую сторону Атлантики, как оказалось, было немногим лучше. В Новой Англии 1816 год стал известен как «год без лета» или «тысяча восемьсот насмерть замерзший». В середине июня в центральном Вермонте было так холодно, что с карнизов свисали сосульки{16}. «Сам лик природы, — писала газета Vermont Mirror, — словно окутан смертельным мраком»[199]. 8 июля на юге, в Ричмонде (штат Вирджиния), наблюдались заморозки[200]. Честер Дьюи, профессор колледжа Уильямса в Уильямстауне (штат Массачусетс), где живу и я, 22 августа зафиксировал заморозки, которые погубили урожай огурцов[201]. Еще более сильные заморозки 29 августа уничтожили большую часть посевов кукурузы.

— Вулкан выбрасывает в стратосферу диоксид серы, — сказал мне Фрэнк Койч. — За несколько недель он окисляется до серной кислоты. Молекулы серной кислоты, — продолжал он, — очень липкие. Они собираются в микрочастицы — капельки концентрированной серной кислоты — размером меньше микрона. Этот аэрозоль остается в стратосфере годами. И рассеивает солнечный свет обратно в космос. В результате — пониженная температура, фантастические закаты, а иногда голод.

Койч — дородный мужчина с растрепанными черными волосами и характерным немецким акцентом. (Он вырос недалеко от Штутгарта.) Однажды чудным зимним днем я навестила его в его кембриджском офисе, украшенном фотографиями его детей. Химик по образованию, Койч является одним из ведущих ученых в Гарвардской программе исследований в области солнечной геоинженерии, которую частично финансирует Билл Гейтс.

Предпосылка, лежащая в основе солнечной геоинженерии, — или, как ее иногда оптимистично называют, «управление солнечным излучением», — состоит в том, что если вулканы могут охлаждать мир, то и люди могут делать то же самое. Выбросьте в стратосферу тысячи квадриллионов отражающих частиц, и на землю попадет меньше солнечного света. Температуры перестанут расти — или хотя бы будут расти не так быстро, — что позволит избежать катастрофы.

Даже в эпоху электрифицированных рек и модифицированных грызунов солнечная геоинженерия кажется совершенно безумной идеей. Как