Под белым небом. Как человек меняет природу - Элизабет Колберт

Другая группа технологий, обеспечивающих отрицательные выбросы, основана на биологии. Когда деревья растут, они поглощают углекислый газ; когда гниют, то возвращают этот CO2 в воздух. Вырастите новый лес, и он будет поглощать углерод, пока не достигнет зрелости. Недавнее исследование швейцарских ученых показало, что посадка триллиона деревьев поможет удалить из атмосферы 200 млрд т углерода за несколько десятилетий[183]. Другие исследователи возразили, что цифра завышена в 10 раз или даже больше[184]. Тем не менее они отметили, что способность молодых лесов поглощать углерод «все же значительна»[185].

Чтобы справиться с гниением, были предложены всевозможные методы консервации древесины. Например, можно вырубать зрелые деревья, складывать их в траншеи и засыпать землей; в отсутствие кислорода деревья не будут гнить — а значит, и выделять CO2[186]. Другой метод подразумевает сбор растительных остатков, например кукурузных стеблей, и захоронение их на дне океана[187]; в темных, холодных глубинах отходы будут разлагаться очень медленно, а может, не будут вообще. Как бы странно ни звучали эти идеи, они тоже позаимствованы у природы. В каменноугольном периоде было затоплено и захоронено огромное количество растительного материала. В конечном итоге из него получился уголь, который, если бы его так и оставили в земле, удерживал бы углерод почти вечно.

Лесовосстановление в сочетании с подземным хранением древесины по-другому называют «биоэнергетикой со связыванием и хранением углерода» (bioenergy with carbon capture and storage, или просто BECCS). При построении своих моделей МГЭИК часто отдает предпочтение BECCS, потому что эти технологии обеспечивают и отрицательные выбросы, и электроэнергию одновременно — возможность убить сразу двух зайцев, от которой трудно отказаться с точки зрения климатических расчетов.

Главная идея BECCS в том, чтобы посадить деревья (или какую-либо культуру), которые будут поглощать углерод из воздуха. Затем деревья будут сжигать для производства электроэнергии, а получившийся CO2 будет улавливаться в дымовой трубе и помещаться под землю. (Первый в мире пилотный проект BECCS был запущен в 2019 г. на электростанции в северной Англии, которая работает на пеллетах.)

Основная проблема всех этих проектов, по сути, такая же, как и в случае с прямым захватом воздуха: масштабирование. Нин Цзэн — профессор Университета Мэриленда и автор концепции «заготовка и хранение древесины». Он подсчитал, что для секвестрации 5 млрд т углерода в год понадобится 10 млн траншей для захоронения деревьев, каждая размером с олимпийский бассейн. «Предположим, одну траншею команда из десяти человек (с техникой) будет рыть неделю[188], — писал он, — тогда нам всего понадобится 200 000 таких команд (2 млн рабочих) и комплектов оборудования».

Согласно результатам недавнего исследования немецких ученых[189], чтобы удалить миллиард тонн CO2 за счет «усиленного выветривания», нужно будет добыть, измельчить и перевезти примерно 3 млрд т базальта. Как отмечают авторы, «хотя данное количество очень велико», это меньше, чем весь объем мировой добычи угля, который составляет около 8 млрд т в год.

Для проекта с триллионом деревьев потребуется около 9 млн км2 нового леса. Это массив леса площадью примерно с Соединенные Штаты, включая Аляску. Если забрать столько пахотных земель у сельского хозяйства, миллионы людей могут оказаться на грани голода. Как сказал Олуфеми Тайво, профессор Джорджтаунского университета, «есть опасность, что на каждый гигатонный шаг вперед придется делать два шага назад в том, что касается справедливости»[190]. К тому же не ясно, будет ли использование невозделываемой земли безопаснее. Деревья — темные, поэтому, скажем, если высадить леса на месте тундры, то количество энергии, поглощаемой землей, увеличится, тем самым способствуя глобальному потеплению и мешая достижению исходной цели проектов. Обойти эту проблему можно, если создать деревья более светлого цвета при помощи генной инженерии с использованием CRISPR. Насколько мне известно, такого пока никто не предлагал, но, похоже, это только вопрос времени.

За пару лет запуска «пионерской» программы в Исландии компания Climeworks открыла первую линию прямого улавливания воздуха на мусоросжигательном заводе в Швейцарии. «Мы вошли в историю», — заявили представители компании.

В свой приезд в Цюрих я отправилась на «историческое» предприятие с Луизой Чарльз, менеджером по связям с общественностью Climeworks. Сначала на поезде, а затем на автобусе мы доехали до города Хинвил, расположенного примерно в 20 км к юго-востоку от Цюриха. Когда мы шли по подъездной дороге к мусоросжигательному заводу, огромному зданию с полосатой дымовой трубой, мимо проехал грузовик с мусором. В вестибюле мы остановились полюбоваться целым рядом произведений искусства, тоже сделанных из мусора. Несколько мужчин сидели перед видеомониторами, на которых опять же показывали мусор. Мы расписались в журнале посетителей и поднялись на служебном лифте на верхний этаж.

На крыше мусоросжигательного завода стояли 18 установок прямого улавливания СО2, точно таких же, как на геотермальной электростанции «Хеллисхейди». Они были расположены в три ряда, одна над другой, как детские кубики. На металлическом щите, специально для школьников, которые приходили на экскурсию, была представлена в картинках схема работы Climeworks. На ней был изображен мусоровоз, подъезжающий к мусоросжигательной печи, который был обозначен небольшими языками пламени. Одна труба с надписью «Отработанное тепло» вела от печи к установкам улавливания СО2. (Climeworks использует отработанное тепло от мусоросжигательной печи и тем самым позволяет избежать ситуации, когда работа по извлечению выбросов порождает новые выбросы.) Вторая труба с надписью «Концентрированный CO2» вела от установок к теплице с овощами.

С крыши виднелись и сами теплицы, куда направлялся CO2. Луиза организовала нам экскурсию, но она недавно перенесла операцию на колене и сильно хромала, поэтому я пошла туда одна. У входа меня встретил управляющий комплексом Пол Русер. Без Луизы, которая могла бы переводить, нам пришлось довольствоваться смесью из английского и немецкого.

Русер сказал мне — или, по крайней мере, я так поняла, — что теплицы занимают площадь 4,5 гектара: целая ферма под стеклом. Снаружи было прохладно, внутри царило лето. Сонно жужжали привезенные в коробках шмели. Трехметровые огуречные плети поднимались из маленьких кирпичиков почвы в горшках. Огурцы — миниатюрный сорт, который швейцарцы называют «закусочным» (Snack-Gurken), — были недавно собраны и свалены в корзины. Русер указал на черную пластиковую трубу, тянущуюся по полу. По ней, объяснил он, CO2 поступает из установок Climeworks.

— Всем растениям нужен углекислый газ, — заметил Русер. — Чем больше им его дашь, тем сильнее они будут.

По его словам, особенно хорошо в таких условиях растут баклажаны; ради них можно было поднять концентрацию газа до тысячи