Русские парижане глазами французской полиции ХVIII века - Александр Фёдорович Строев

История Якова Ланского – пустяк по сравнению с приездом Алексея Бобринского. После путешествия в воспитательных целях по Европе внебрачный сын императрицы прибыл в Париж 25 февраля 1785 г. До того в Риме он пускался во все тяжкие[274]. Сопровождавший его полковник Алексей Бушуев жаловался в письме к графу Семену Воронцову, что Бобринский знается с непотребными девками[275], играет на бильярде в кафе с простолюдинами, в том числе с лакеем кардинала де Берниса, французского посланника при Святейшем престоле, долги не платит[276].

В Париже полиция его ждет и с самого начала берет под присмотр[277]. Бобринского заманила компания шулеров, и он проиграл баснословные деньги. Гримм переслал императрице письмо от маркиза де Жюинье, бывшего посланника Франции в России (1775–1777): вышло постановление суда, Бобринского в тюрьму не посадят, но долги ему придется уплатить. Министр иностранных дел граф де Вержен обо всем осведомлен[278]. Екатерина ІІ беспокоится за своего отпрыска, чье воспитание она, видимо, хотела поручить Гримму, когда он приезжал в Россию в 1777 г. Она пишет Гримму 15 (26) апреля 1785 г., спрашивает, получает ли Бобринский деньги в Париже, много ли у него долгов, велит вызволить его из беды и, если получится, приставить к нему верного человека. Однако императрица опасается, что если подозрительный сын обнаружит слежку, то наделает новых глупостей[279]. Она полагает, что король Пруссии Фридрих ІІ настраивает сына против нее, однако в беде его оставить не может. Бобринский получает ежегодное содержание в 30 000 рублей (письмо к Гримму от 21 апреля (2 мая) 1786 г.). Императрица просит Гримма поговорить с сыном и образумить его.

2 июня 1786 г. инспектор полиции Шарль Боссоне предлагает Гримму подкупить слугу Бобринского, чтобы узнать, чем императорский отпрыск занимается. Однако Екатерина II в своем сыне не ошиблась. Бобринский быстро обнаружил, что находится под наблюдением. Он отмечает в своем дневнике встречи инспектора Л. (Лонпре) с полковником Бушуевым в августе и сентябре 1785 г. и связи Гримма с полицией (18 октября 1785 г.)[280].

Несмотря ни на что, юноша продолжает картежничать и содержит девицу. Полиция вынуждена вмешаться. В донесении от 2 июня 1786 г. говорится, что «он сторонится хороших домов и знатных обществ, где был бы принят наилучшим образом ввиду происхождения и роли, которую ему предстоит играть в дальнейшем», связался с «юной француженкой, выдающей себя за англичанку мадемуазель Эллиот, и с тех пор живет с оной. Он меблировал для нее апартаменты на Шоссе Антена»[281]. На той же улице, как мы видели, проживала и мадемуазель Хендли, видимо, такая же фальшивая англичанка. Влюбленные ругаются, ссорятся, дерутся, и дело доходит до поножовщины. Бобринский срывает гнев на почтмейстере, колошматит чужого слугу. Инспектор Шарль Боссене все аккуратно доносит начальству, генерал-полицмейстеру и министру иностранных дел, которые заминают скандалы, а Гримм ненавязчиво намекает Бобринскому, что на родине лучше.

Тридцати тысяч рублей не хватает. 19 марта 1787 г. Гримм платит шевалье де Куртену 10 000 ливров, задаток в счет долгового обязательства в 96 000 ливров, данного Бобринским Макарти, которое последний переписал на Куртена. Тот обязался передать вексель на хранение на четыре месяца русскому посланнику во Франции Ивану Симолину[282].

Екатерина ІІ просит Ивана Бецкого призвать юношу к порядку. Затем по совету Гримма она назначает Петра Завадовского опекуном и распорядителем имущества Бобринского. 25 июня (6 июля) императрица посылает Гримму для Бобринского 23 000 рублей. В середине октября 1787 г. Гримм выдает ему 280 290 ливров для уплаты долгов. Бобринский отказывается от услуг Лонпре и 24 октября уезжает в Лондон. В декабре 1787 г. императрица узнает, что маркиз де Феррьер требует с ее сына долг в 640 000 ливров[283]. В 1788 г. Бобринский приезжает в Париж посетить девицу Эллиот, затем обратно в Англию, а оттуда возвращается в Россию.

С побочным сыном российской императрицы парижская полиция ведет себя крайне деликатно.

Как Сергей Пушкин Вольтера обокрал

В 1760 г. Вольтер, выпустив в свет первый том «Истории Российской империи при Петре Великом» (1759), начал писать второй. В ожидании материалов, которые обещали прислать из Петербурга[284], он сочинил поэму «Россиянин в Париже» (1760), герой которой, воспылав любовью к Франции, приезжает на брега Сены и страдает, узрев закат великой культуры[285].

В мае 1760 г. Иван Шувалов отправил в Ферней с рукописями и дарами для Вольтера Сергея Алексеевича Пушкина, сержанта Преображенского полка[286]. Однако в Ферней доехал не он, а его родной брат Михаил, который затем вернулся обратно в Петербург[287]. Иван Шувалов в полном недоумении написал об этом Вольтеру из Петергофа 29 августа (9 сентября) 1760 г. (D9215)[288]. Философ в ответном письме также удивился, почему Сергей Пушкин так и не появился в Женеве, а он ждет его уже два месяца (27 сентября 1760 г., D9270). Уж осень минула, а Пушкина все нет. Без обещанных исторических материалов работа застопорилась. Вольтер теряется в догадках, пишет Шувалову, что юношу, наверное, пленила в Вене местная красотка[289].

Обеспокоенный Шувалов обратился к русскому посланнику в Вене графу Герману Карлу фон Кейзерлингу[290]. Вольтер опасался худшего, ибо в Европе шла война и путешествовать было опасно. Однако в январе 1761 г. Шувалов открыл ему глаза:

Я прилагаю все усилия, дабы предоставить вам материалы для второго тома. Мне истинно досадно, что ваш пыл и вдохновение столь долго пропадают втуне. Вина лежит на г-не Пушкине, на коего более нельзя полагаться. Я узнал, что он скрылся, потеряв вверенный ему пакет, где, среди прочего, находились 2000 червонцев, которые я позволил себе послать вам, дабы оплатить часть расходов на издание первого тома. Я постараюсь исправить сие как можно скорее. Этот Пушкин – родной брат того, кто имел честь посетить вас, и кузен г-на Салтыкова, которого я почитаю за то, что он удостоился похвалы вашей, и рекомендую вашей милости. В семьях, как на деревьях, бывают ветви, кои необходимо обрезать[291].

Две тысячи дукатов (червонцев), т. е. более 24 000 ливров, – сумма немалая. Кроме того, в пакете была коллекция памятных медалей на царствование Петра Великого. Одним махом Пушкин лишил Вольтера гонорара и исторических источников. Слова Шувалова о ветвях, «кои необходимо обрезать», сулят суровую кару.

Парижские полицейские архивы позволяют частично восстановить дальнейшие злоключения авантюриста. Покинув Вену, где он проиграл в карты украденные деньги, Сергей Пушкин отправился в Лондон. Оттуда бежал, не заплатив ни поставщикам, ни своему камердинеру Ноэлю Тассийи, привезенному из России и оставленному в Лондоне. Другой слуга, Брюне, также оставшийся в дураках, сообщил в своих показания парижской полиции[292], что камердинера выручил граф Александр Воронцов[293], приписанный к русской дипломатической миссии в Париже.

Затем Пушкин объявился в Амстердаме, где 12 июня 1761 г. взял на службу Брюне и поехал с ним в Париж. У слуги он первым делом одолжил 1500 ливров, чтобы расплатиться с кредиторами в Голландии, уверяя, что в Париже он 15 июля получит вексель на 15 000 ливров. Затем занял 30 дукатов на дорогу, приехал в Париж 22 июня, выманил у слуги еще 300 ливров и не заплатил ему жалование (75 ливров). Он остановился в гостинице Римской на улице Иакова под именем г-на де Пера и снял апартаменты за 200 ливров в месяц.

Брюне, полагая, что найдет в том выгоду, сговорился с торговцами и мастеровыми. Пушкин взял на прокат карету, заказал три наряда для себя и два для камердинера Тассийи (1019 ливров), дамасскую шпагу, кинжал и ножны (220 ливров), шесть пар туфель (60 ливров),