Том 8. Фабрика литературы - Андрей Платонович Платонов

люди одинаково думающие, и вот теперь там борются за создание революционного сельскохозяйственного совета, боевого, ударного штаба против зноя, против плохого крестьянского хозяйства, против голода – за хлеб и сытость рабочих и крестьян, за спасение революции от поражения и людей от истребления.

Засуху и можно победить только так, как побеждали мы Колчака и Врангеля, – всем напряжением, жертвами, талантом великих вождей труда и изобретательности.

Ревсовет земли будет, наверное, создан на днях, и тогда закипит великая смертельная борьба человека с силами природы.

Мы чуем великую катастрофу, но мы имеем мозг и силу в крови, мы знаем как делать орудия против природы, чтобы укрощать и сковывать ее.

Мы организуем миллионные армии работников и бросим их в поля и степи и мастерские – к плугу, насосам, плотинам, моторам, станкам.

Мы объявляем генеральный бой зною и голоду.

Да здравствует революционный совет земли!

Да здравствует сознание и машина человека!

Равенство в страдании

Есть в душе человека позорная черта: неспособность к долгому пребыванию на высотах страдания и радости. Человека постигает смертельное страдание или пламенная радость – и вот душа его, привыкшая, сросшаяся с обыденностью, с «нормальностью», с ровным тихим потреблением дней, душа его отбрасывается назад – к тихим дням тихой работы, к тесному дому, к уютной замкнутой, враждебной людям и земле жизни.

Душа человека – реакционное существо, дезертир кровавого поля жизни, предатель героя – действительности.

Вот был и есть голод, это безумие кишок, эта веселая пляска изнемогающей крови, когда каждый атом живого мяса делается нищим, попрошайкой и бандитом ко всему большому, скудеющему от внутренней борьбы телу.

Вот голод. И кто же, кто из нас, неголодных, бьется с ним, кто, одолевая пространства, страдает от голода? Можно быть сытым, но через сознание и сердце проходит внутрь человека голод, и так же он, сытый, бьется судорожно со смертью, воет по ночам в пустом злобном сытом городе, и тысячи мыслей вихрятся у него – геройских, великих мыслей, мостящих дороги к спасению.

Долой сострадание, жалкое кипящее сердце, долой человека, признающего себя дробью и пылинкой, самой по себе!

Человечество – одно дыхание, одно живое, теплое существо. Больно одному – больно всем. Умирает один – мертвеют все.

Долой человечество-пыль, да здравствует человечество-организм.

Долой благотворительность голодным. Да здравствует законодательство, сознание и беспощадность к сытым.

Надо провести железные пролетарские законы о борьбе с голодом. Надо показать миру, как борются с голодом коммунисты. А то мы только копировали до сих пор буржуазию.

Беспощадность, сознание, распыление волжского страдания по всей России, наложение на каждого человека, от Ленина до грузчика, камня голода – пусть каждый несет и не гнется, – вот что надо. Довольно равнодушия, спекулянтских миллионов, заграничных кусочков и корочек, довольно тихой сапы и неспешной бюрократической организации, довольно всего! Довольно сочувствия и жертвы от избытка. Нужен долг, закон и сознание. Нужна математика. Нужен великий числовой пролетарский разум. Поволжье – один из станков России-мастерской. Он стал и в буйном крушении рвет наши трансмиссии и контакты. Он должен быть исправлен, чтобы установилось равновесие работы и не полетела к черту вся мастерская.

Будем героями в работе, в мысли и борьбе. Будем человечеством, а не человеками в действительности.

Земчека

Земля сейчас темна, бесплодна и неустроена, и мысль человека-организатора, еще не сознавшая всей своей мощи, веет над нею. Но мысль человека не должна больше веять, как дух, она должна впиться, вгрызться в землю и перестроить ее.

Сознание, видение близкой, неминуемой общей гибели должно пробудить дремлющий гений народа, должно заставить его неспешащую, полусонную мысль отдаться бешеному, неудержимому материальному творчеству, оплодотворению трудом и знанием бесплодных, нищих равнин, – под страхом гибели.

И мы уже подходим, подошли к тому времени, когда мысль не будет, как раньше, не находить своего материального воплощения и сухо замирать в мечте или в слове, а будет вонзаться в самый мир, в твердую, сопротивляющуюся, непокорную материю – и изменять и побеждать ее. Человечество – художник, а глина для его творчества – вселенная. Эта легенда стала и все больше становится былью.

Пролетариат и крестьянство мобилизуются и приводятся в боевую готовность для сопротивления наступающей враждебной природе и ответного наступления на нее – для окончательной или на долгий срок победы над ней.

Два дня назад Губпланом принято предложение одного из докладчиков об учреждении губернского земельного чрезвычайного органа с широкими полномочиями для экстренной организации обороны наступающей засухе и для доведения темпа работ по восстановлению и развитию сельского хозяйства в губернии до высшего напряжения.

Мы хотим революционизировать труд крестьянина и тихую, постепенную работу наших земорганов. Мы хотим привить им всем, и крестьянину в первую очередь, микроба энергии, сознание смертельной опасности, чтобы труд земледельца, – при нашей действительной и материальной помощи знаниями, людьми, орудиями, всякими средствами, организацией, – стал боем с природой за хлеб и всегда бы оканчивался победой, т. е. сытостью всех.

Чрезвычайными мерами многим покажется диким восстановление сельского хозяйства, эта экстренная организация сопротивления засухе агрикультурно-техническими средствами, срочное внедрение сельскохозяйственных знаний в гущу крестьянства, бешеная пропаганда руками и словами (руками, главным образом) генерального боя природе на сельскохозяйственном фронте и другие свирепые вещи, которые мы задумали сделать. Многим это покажется и диким, и странным, и неосуществимым. Но дики не мы, а дика та действительность, в которой мы существуем, дика вся природа, терзающая человека, – и только такое же и сильнейшее, дикое и свирепое сопротивление человека может восстановить равновесие человека и действительности и сохранить человеку жизнь.

Губернская чрезвычайная комиссия по восстановлению и развитию сельского хозяйства и по борьбе с засухой – орган не только революционно-организационный, но, главным образом, агрикультурно-технический и педагогический. Она будет располагать громадными полномочиями, авторитетом и средствами. Надо знать, надо помнить, что идет враг в тысячи раз сильнее всяких белогвардейцев и – на войне как на войне – Земчеке должны беспрекословно, всеми силами и средствами помогать все органы советской власти губернии, а в некоторых случаях – и подчиняться, исполнять приказания Земчеки.

Земчека – губернский боевой штаб сельскохозяйственного фронта, созданного против расплясавшихся смертельно опасных стихий, грозящих сплошным истреблением русского народа и революции.

Но, разумеется, Земчека чудес не наделает: ее работа не может прыгнуть сверх тех материальных ресурсов, которые имеются в губернии, а ресурсы эти – медный пятак, всякому известно.

Но все-таки Земчека должна из души три души сделать. Мы не постесняемся взять за глотку спекулянтов, отнять пайки от кого-либо и отдать их сельскохозяйственным курсам и школам, провести