Там, где бродят каннибалы - Мерлин Тэйлор

Пополе до побережья оставалось всего шестьдесят миль через горные хребты по миссионерской дороге, на которой могут использоваться и действительно используются вьючные лошади.　

Однако нам потребовалось еще два дня, чтобы добраться до Пополе, хотя с того места, где мы стояли, казалось, что до него не более двух миль.　

Глава XXIV. Секрет Япице

Район Амбо, отделенный от района Мафулу узким ручьем, до сих пор очень дикий. Отличаясь языком и обычаями от окружающих племен, туземцы Амбо не попали под влияние миссии в Пополе, и отец Фастре, ответственный бородатый священник, мудро ограничил свои усилия тем, что старался сохранять мир среди дикарей в непосредственной близости, насколько это вообще возможно.　

Таким образом, хотя с горных вершин в Амбо мы могли видеть здания Пополе, мы все еще находились во враждебной стране, и наши попытки найти тропу, которая вела бы нас в правильном направлении, так часто терпели неудачу, что мы были готовы поверить, что увиденная нами миссия была миражом.　

Мы разбили лагерь во второй половине дня после того, как впервые увидели миссию издалека, и те из нас, у кого было огнестрельное оружие, вышли в джунгли парами, чтобы найти тропу. Денго был со мной, как обычно, и его зоркие глаза заметили охотничью тропинку на другой стороне оврага, которая выглядела многообещающе, и он захотел исследовать ее. Перспектива, спуститься в овраг, подняться и проследить, куда эта тропинка вела, меня не привлекала. Я устал, а колени болели от постоянных нагрузок, поэтому я сказал денщику, чтобы он шел вперед, а я тем временем вернусь в лагерь.　

Он косо посмотрел на меня, не желая расставаться с тем, кого считал своим особо важным подопечным, но затем пришел к выводу, что я вполне в состоянии сам позаботиться о себе. И он пошел, а я, увидев, как он исчез за поворотом тропинки, повернул назад, в сторону лагеря. Я точно знал, где лагерь находится, и после того, как мы покинули его, тщательно отметил для себя несколько ориентиров. Тропы не было, да и грунт был довольно тяжелый, так что, когда покрытый мхом камень попался мне под ногу, я довольно тяжело рухнул на землю. Не желая сразу вставать, я решил отдохнуть, благо место было сухим, и пролежал несколько минут одолеваемый усталостью. Затем, незаметно для себя, заснул.　

Когда я проснулся, темнота быстро сгущалась. Глупость попыток найти дорогу обратно в лагерь сразу же стала очевидной. Возможно, когда взойдет луна, я смогу это сделать, но я определенно не собирался рисковать своей шеей, карабкаясь по склону горы в темноте. Если бы дело дошло до худшего и луна не помогла бы, я бы остался на месте до рассвета. Я прислонился спиной к стволу большого дерева и с сожалением подумал о скудной еде, которая досталась бы мне, если бы я добрался до лагеря. Хотя я знал, что особой опасности не было, я вытащил револьвер из кобуры и положил его на колени.　

Я знал, что мое отсутствие через некоторое время вызовет беспокойство, но ничего не поделаешь. Если бы я выстрелил и выстрел услышали, меня бы начали искать, но это потребовало бы усилий от уставших людей, в то время, как я был в полном порядке. Поэтому я устроился как можно удобнее и снова заснул.　

Разбудил меня шум в кустах. Моя рука нашла и сжала рукоять револьвера, и я напрягал слух, чтобы уловить повторение звука, который меня напугал. Но ни уши, ни глаза ничего мне не сказали. Джунгли снова погрузились в странную, сверхъестественную тишину. Луна была закрыта тяжелыми тучами.　

Снова и снова я спрашивал себя, что вызвало этот звук. Пока я не узнаю, мои нервы будут на пределе. В Новой Гвинее нет крупных животных, кроме валлаби, эму и диких свиней. Любой из них без шума продолжил бы свой путь. Переплетающиеся лианы, тянущиеся от дерева к дереву, словно огромная сеть, заглушили бы звук падающей ветки.　

Звук мог быть произведен человеком, а на многие мили вокруг, насколько я знал, единственными людьми, за исключением членов нашей собственной партии, были дикари. Неужели один из них, путешествуя по джунглям, наткнулся на что-то и, предупрежденный моим встревоженным движением, имел присутствие духа, чтобы лежать неподвижно там, где он упал?　

Подтверждением опасения, что рядом со мной находится человек, явился слабый звук, который я идентифицировал как звук воздуха, осторожно втягиваемого в легкие и так же осторожно выдыхаемого. Когда я украдкой поднял руку, чтобы направить револьвер на то место, откуда, как мне казалось, исходило дыхание, мой взгляд упал на светящийся циферблат моих часов. Была как раз полночь!　

Я не осмелился выстрелить из оружия. Если это темное пятно, которое, как мне показалось, чуть-чуть шевельнулось, было дикарем, маловероятно, что он был один. Его товарищи будут не за горами. Что вообще дикий горец делал ночью в джунглях? Приходила на ум только самая неутешительная мысль — меня заметили днем и теперь преследовали.　

Секунды тянулись в минуты, минуты в часы. Однажды, не в силах больше терпеть пытку, я пошевелил затекшими ногами и тотчас же осознал, что тот, кто лежит там, в кустах, в нескольких ярдах от меня, тоже начеку. Я задавался вопросом, найдет ли его отравленная стрела мое сердце раньше, чем моя пуля сможет найти его, как только на рассвете станет достаточно светло, чтобы один из нас мельком увидел другого.　

Настал, наконец, тот час, когда самая глубокая тишина держит джунгли в своей хватке, когда ночь еще не прошла, а день еще не начался — час перед рассветом. Конец не заставил себя долго ждать. Осторожно, дюйм за дюймом, я подтянул ноги под себя и встал. Хотя я верил, что мой револьвер дает мне преимущество в схватке, тем не менее, я хотел быть на ногах.　

В те кажущиеся бесконечными часы после полуночи я строил свои планы. Этот другой человек, где-то впереди меня, держал мою судьбу в своих руках, насколько я мог судить. У меня не было желания причинить ему боль. Первый враждебный шаг должен исходить от него. Если он натянет лук или отдернет копье, я выстрелю и верю, что моя пуля найдет его прежде, чем он сможет причинить мне вред. Если, увидев меня, он повернется и убежит, как это делали другие дикари, за ним последует моя благодарность, а не пуля.　

Все зависело от того, кто увидит другого первым. Если я увижу его первым, я перейду в наступление. Я брошусь на