«Благо разрешился письмом…» Переписка Ф. В. Булгарина - Фаддей Венедиктович Булгарин

Нестора Кукольника.

[Март 1839]

5. Ф. В. Булгарин Н. В. Кукольнику

28 ноября 1842

Любезный Нестор! Скажи, пожалуйста, в свою ли ты голову кутишь? Не стыдно ли тебе, забыв страх божий, приличия и обязанности честного человека, живущего в обществе, реветь вчера в театре (в представление несчастной оперы «Руслан и Людмила»[614]) противу меня и поносить меня гнуснейшими выражениями? Что бы было, если б я тут явился налицо? Один мертвец, другой каторжный — ибо тот еще не родился на свете, который может безнаказанно оскорбить меня в лицо! Но к чему это бы повело? К чему вести дело так насильственно, чтоб ввергать в несчастье целые семейства? Сегодня – за глаза — я не гневаюсь на тебя, ибо, верно, ты был навеселе[615], когда бесновался, к соблазну всех честных людей! Из чего ты бьешься? За что вооружился противу меня ядом и кинжалом? За мнение! За то, что я сделал честь нашим барочникам и хороводницам и сравнил их с певцами Opéra-Comique[616]! Знаешь ли ты, любезный Нестор, что значит: Opéra-Comique? Верно, не знаешь! Помни, что там не водевильная труппа, а оперная, что там были Даморо́ и Martin! Но положим, что я соврал – можно ли за это поносить честь и характер человека, публично, в театре – поносить за мнение! Буцефал[617] ты, брат Нестор, а не литератор! Года за полтора – за мнение мое о характере твоего Холмского[618] – чуть ты меня не съел! Писал противу меня в «Сыне Отечества» гнуснейшие повести[619], везде ругал, поносил – и все это за литературное мнение! Я один говорил в пользу Глинки[620], говорил, когда меня за это преследуют, потому что Глинка имеет сильных врагов, – и вместо благодарности – вы же на меня беснуетесь! Певцов ваших и певиц задел я! Стыдись, человек со вкусом, называть эти разбитые инструменты певцами и певицами!! Ты, брат, никогда не слыхал Итальянской оперы – и от того и вздор порешь, невзирая на твой ум! Умом не постигаешь, как поют итальянцы aux Italiens[621] и французы в Opéra-Comique! Надобно слышать! Зачем же ты не беснуешься на Сенковского – ведь он прежде меня сказал, что наши певцы не в состоянии исполнить высокой музыки[622], что Брюллов писал декорации[623]. Я только повторил, что сказано в «Биб[лиотеке] для чтения» – а все бешенство на меня! Повторяю: слава богу, что мы вчера не встретились; но я прошу тебя, будь поосторожнее в твоих порывах; помни, что ты не в горах своей Карпатороссии[624], но в образованном гражданском обществе, что о мнениях спорят вежливо и деликатно, а не изрыгают гнусные ругательства противу тех, которые с тобою не согласны. Я тебе никогда не запирал листов «Северной пчелы»[625]. Не нравится что-либо – напиши противу этого логически, ясно, без брани; защищай свое мнение, но не ругайся, как извозчик, в театре, в присутствии лучшей публики. Краевский радуется: он слышал и хохочет. Ему любо видеть раздор в неприятельском лагере! Опомнись, Нестор! Пишу тебе в последний раз, в доказательство, что ты еще мил моему сердцу и что я принимаю твой вчерашний дебош за дебош. Но вы своими несправедливостями довели меня до того, что я не стану теперь защищать Глинку, как хотел прежде, и предоставляю его на суд ученой и популярной критики, сам умывая руки, как Пилат Понтийский! Увидите, что вы выиграли, оскорбляя меня напрасно! Ругаться, бесноваться в публике за мнение — да это дело неслыханное и невиданное в просвещенной Европе! Где мы? Опомнись, Нестор, и устыдись! Ко мне незнакомые люди прискакали вчера из театра с известием о твоем бешенстве! Ха, ха, ха! Я виноват, что опера упала! Нестор! лечись, брат! Чего желает любящий тебя Ф. Булгарин.

6. Н. В. Кукольник Ф. В. Булгарину

Любезный друг! Я не получаю «Пчелы» и потому не знаю, писал ли ты о «Иллюстрациях»[626]. Будь так мил и сделай так, как ты намеревался. За «Пчелу» требуют 3 р. с[еребром]. Если это по законам следует, заплачу, лишь бы присылали. Я всегда пью чай без сливок, но с «Пчелой», и теперь без этой закуски как-то неловко.

Весь твой

Н. Кукольник.

1845 17 янв[аря][627]

Письма А. К. Киркору

Виленский литератор, журналист и историк Адам Карлович Киркор (Adam Honory Kirkor; 1818–1886) и Булгарин познакомились 27 декабря 1845 г., когда Киркор приехал в Петербург, чтобы создать там польскоязычную газету. Булгарин пытался оказать ему содействие в получении разрешения, используя свои связи в III отделении, но успеха не имел. Вернувшись в Вильну, Киркор опубликовал очерк с описанием визита к Булгарину [628] , а в «Северной пчеле» напечатал несколько корреспонденций.

В 1849 г. Киркор стал членом Виленского губернского статистического комитета и выступил с инициативой ежегодного выпуска «Памятной книжки Виленской губернии» на русском языке (выходила в 1850–1854 гг.), содержащей статьи по истории и этнографии Литвы. В 1852 г. он прислал Булгарину составленную и отредактированную им «Памятную книжку Виленской губернии на 1852 год» и ряд материалов для газеты, которые Булгарин опубликовал (заметку о гастролях скрипача Аполлинария Контского в Вильне [629] (№ 112) и «Путевые письма» о поездке по Виленской губернии» (№ 244, 246, 247)), а в отзыве на памятную книжку высоко оценил ее (№ 104). В следующем году сотрудничество продолжилось: Киркор продолжал печатать статьи (№ 83, 152. Подп.: А. К.), а Булгарин отрецензировал «Памятную книжку Виленской губернии на 1853 год», похвалив статью Киркора «Историко-статистические очерки Виленской губернии», которая «и составлена, и написана превосходно и во многом поясняет и русскую общую, и военную историю» (№ 58). В 1854 г., откликаясь на выход первой части «Памятной книжки Виленской губернии на 1854 год», Булгарин подробно рассказал о ней. Писал он и про редактора книги, «которого глубокие сведения в литовской истории давно всем известны и которому литературные его труды доставили уважение всех любознательных людей» (№ 15).

В 1856 г. Булгарин опубликовал статьи Киркора «Виленский музеум древностей и археологическая комиссия» (№ 22) и «17 апреля 1856 года в Вильне» (№ 120). Когда на престол вступил Александр II и цензурные условия стали мягче, Киркор стал издавать литературный альманах «Teka Wileńska» («Виленская папка», 1857–1858), который имел в Литве немалый успех. Теперь Булгарин смог откликнуться на польскоязычное издание (1858. № 235) [630].

Киркор всегда, в том числе тогда, когда репутация Булгарина в русском обществе