Донбасс. Дорога домой: военно-политические заметки - Дарья Михайловна Асламова

На блокпосту мужчина, вышедший с семьей, бьется в истерике: «Суки! Выйти из города не дают, расстреливают в упор! Подъезжает 152-я гаубица „азовцев“ к подъезду и бьет куда попало. По жилым кварталам! Сейчас горит наш дом, соседние дома горят. На рынке „Солнечный“ побили все многоэтажки, там сидели снайперы. Соседа с пулевыми ранениями пытались вывезти, а я — тестя. Мужика насмерть скосили. Кто стреляет по мирным? Рядом с нами база батальона „Азов“. Они ездят вокруг и долбят, и долбят из кочующих минометов. Поджидают, когда люди выходят за едой или водой». Его жена плачет: «В нашей многоэтажке еще осталось около двухсот человек. Боятся выходить. Мы пили талую воду, процеживали ее через марлю. Что ж это творится?!»

Но чем ближе российская армия продвигается к центру города, тем больше людей намерены остаться, несмотря на тяжелые условия. Мы сегодня ездили с гуманитарщиками, которые привезли еду и воду измученным жителям. Но не всем хватило, и толпа внезапно стала агрессивной: «Что нам делать?! Где еда?! Где врачи? Кто поможет с лежачими больными? Как вывезти бабушек? Что будет с городом?»

Мариуполь, апрель 2022 года

В общей истерике не растерялась только французская журналистка Кристель, много лет живущая в Донбассе, которая вдруг заговорила на русском с ее ужасающим французским акцентом: «Успокойтесь! Все будет не просто хорошо, а очень хорошо. Вот увидите. Очень быстро придет и вода, и еда. Завтра снова приедут машины. У вас будет все. Вы просто не знаете, что такое российская власть. Она быстро строит и восстанавливает города». Люди слушали ее сначала недоверчиво, но с возрастающим интересом: «А разве можно быстро построить дом?» «Конечно. За несколько месяцев. Здесь через год будет новый, красивый город». Ну, прямо Маяковский! «Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть, когда такие люди в стране советской есть».

Я благодарно пожала руку Кристель: «Спасибо тебе! Ты умеешь говорить с людьми, которые ударились в панику». Она ответила с удивительной убежденностью: «Все будет именно так, как я сказала. Я в этом уверена. Ты еще увидишь новый Мариуполь».

3 апреля. Во дворах многоэтажек спилены все деревья… на дрова! Люди готовят на печурках и кипятят воду из реки. Семилетний Артем, окруженный западными корреспондентами, по-взрослому разводя руками, вещает заученно: «Все кончено у нас. Нет больше нашей Украины». У его матери мстительной слезой блестят глаза. Нате, мол, вам. Слушайте, что дитятко говорит.

«Русский ребенок, переформатированный в свидомого украинца. Вот из таких пацанов и вырастут будущие бандеровцы, если упустить время», — думаю я и сразу вспоминаю далекий 2008 год. Когда я столкнулась с такой же фанатичной мамочкой во Львове, решившей познакомить меня с «будущей новой украинской элитой» в лице своей четырнадцатилетней дочери с редким именем Саломея. Это была юная «пионерия западенщины».

Представьте себе юность и невинность во всем блеске рано расцветающей южной красоты. У Саломеи звонкий «пионерский» голос, честные глаза и доверчивая улыбка. Страстная поклонница Бандеры, она добровольно посещала «Пласт» (организацию украинских скаутов, членом которой в свое время был Степан Бандера). Мы лакомились с ней пирожными в одной из львовских кофеен и беседовали о политике. (По-русски моя юная приятельница болтала с ошибками, но вполне сносно.)

— Бог и Родина — вот наши главные ценности, — убежденно говорила Саломея. — В нашей организации мы молимся и готовимся защищать свою Родину.

— От кого? — спросила я.

— Так в истории повелось, что наш главный враг — москаль. Мой прадед еду носил бандеровцам в лес. Он был богатый. У него было господарство. А его молодая и красивая жена, четырнадцатилетняя, как и я, донесла на него большевикам. Прадеда схватили и пытали три месяца. Бандеровцы хотели мою прабабушку за ноги повесить, а прадед упросил их не делать этого. Это важный урок, нельзя предавать своих. Нас в «Пласте» учат быть патриотами и не говорить на русском языке, даже если мы его знаем.

— А как же быть русским, которые здесь родились? Это тоже их земля.

— Они, конечно, могут жить здесь, только не должны качать свои права.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, требовать, чтобы русский стал вторым государственным языком.

И это 2008 год! Надо отдать должное ошеломительной пропагандистской работе фашистской организации «Пласт», ставившей своей целью воспитать будущих новых бандеровцев и опутавших Украину сетью школ и тренировочных лагерей. Подростки четко знали, кто их противник. Где теперь та Саломея? Может быть, в батальоне карателей «Азов»?

Я вспоминаю замечательного донецкого хирурга Николая Пивоварова, который рассказывал мне: «Я хорошо помню, как из меня пытались воспитать бандеровца. Я учился в одной из центральных школ Донецка, и уже тогда нам присылали учебники истории и литературы, которые печатала канадская украинская диаспора, где все факты подбирались определенным образом. Шла настоящая украинизация многонационального населения Донбасса, перевод имен и фамилий. Так что в паспорте меня записали „Мыколой Пывоваровым“».

На уроках и в учебниках нам рассказывали, что страшные враги украинского народа — это русские. Культивировался миф о Голодоморе, который якобы устроили русские. Это была колоссальная информационная атака на умы. У меня возникло множество вопросов, с которыми в пятом классе я пришел к дедушке и бабушке, ветеранам Великой Отечественной войны. Они прошли всю войну до Берлина, где у них была свадьба. Кстати, бабушка была хирургом, и я пошел по ее стопам. Вот тогда они мне рассказали всю правду о Бандере и нацистах, о том, как в Западной Украине убивали не только большевиков, но самым садистским образом убивали гражданских.

И вот я пришел на урок украинской литературы, где учительница у нас была щирая (сознательная) украинка. И опять она подняла тему, как русские угнетают украинцев. Я встал и сказал: «Нас в классе тридцать человек разных национальностей. Вот пусть ребята скажут, кого из их родителей или родственников угнетали русские?» В ответ — тишина. Как ты понимаешь, выше тройки я оценок по украинской литературе больше не получал. Но пропаганда даром не прошла, и некоторые мои одноклассники стали ярыми бандеровцами.

Да, Коля устоял, Коля упертый и настоящий коммунист. Но скольких людей засосала это воронка ненависти и нацистской лжи?!

От горьких мыслей меня отвлекает симпатичная молодая женщина по имени Саша, которая просит у моих коллег сигаретку. Она с наслаждением затягивается и охотно вступает с нами в беседу:

— Как Путин сказал? Нравится — не нравится, терпи моя красавица. Мы потерпим, не волнуйтесь, — смеется Саша. — Людей просто забили этой