Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

всего лишь совпадением — таковые в ходе расследований преступлений встречаются нередко.

В тот же день заместитель директора ФБР Гарольд Натан на встрече с журналистами заявил, что работа по раскрытию преступления близка к завершению, и он уезжает обратно в Вашингтон, поскольку нет никакого смысла задерживаться в Нью-Йорке далее. Разумеется, это сообщение вызвало шквал вопросов, но Натан не стал на них отвечать, а лишь рекомендовал набраться терпения и подождать несколько дней, когда всё разъяснится.

Вечером 27 декабря в Нью-Йорк прибыл директор ФБР Эдгар Гувер. Он курировал расследование «похищения» с первого дня и теперь пожелал лично присутствовать при развязке. Вместе с шефом спецслужбы приехал и Гарольд Натан (строго говоря, тремя днями ранее он уезжал в Вашингтон для того, чтобы лично доложить Гуверу о всех деталях расследования).

Эдгар Гувер в середине 1930-х годов. Считается, что директор ФБР тяготел к работе административной и политической, однако в действительности он лично курировал, направлял ход многих резонансных расследований на протяжении 1920-1950-х годов.

В 2 часа ночи 28 декабря агенты ФРБ подняли Калеба Милна Четвёртого с кровати в Вудстоке и, ничего не объясняя, доставили в Нью-Йорк. Там в здании территориального управления ФБР немедленно начался допрос, который вели Гарольд Натан, Рэа Уитли и инспектор полиции Нью-Йорка Майкл МакДермотт (Michael F. McDermott).

Калеб запирался около получаса, явно полагаясь на свои актёрские таланты. Однако умение очаровывать людей ему не помогло, и уже в половине 5-го утра он попросил ручку и бумагу для того, чтобы собственноручно написать признательные показания.

В 5 часов утра перед журналистами, заблаговременно приглашёнными в здание ФБР на Манхэттене, появился Эдгар Гувер. Он лаконично сообщил о признании Калебом Милном Четвёртым вины в инсценировке собственного похищения. В качестве мотива он назвал похищение с целью рекламы («kidnaping for the sake of publicity»), корыстный мотив, по словам Гувера, Калеб категорически отверг. Также Калеб категорически отверг предположение о наличии соучастников. Гувер сообщил, что молодой человек будет привлечён к ответственности в федеральном суде, и заверил, что признательные показания Калеба будут переданы газетам для последующей публикации без каких-либо изъятий текста.

Публикации в американской прессе, посвящённые разоблачению мистификации Калеба Милна Четвёртого. Слева: сотрудник ФБР выводит обвиняемого из зала судебных заседаний. Справа: заметка в газете «The Waterbury Democrat» от 28 декабря с рассказом о признании Калебом своей вины.

Калеб задумался над инсценировкой собственного похищения 4 или 5 декабря. Он посчитал, что его таинственное исчезновение и последующее появление со следами «пыток» придаст ему ореол романтического мученика и гарантирует славу, необходимую для театральной карьеры. Кроме того, он понимал, что после «возвращения из плена» родственники непременно бросятся оказывать ему всевозможные знаки внимания, в том числе и вполне материального свойства. Хотя молодой человек утверждал, будто не имел никакой материальной корысти и не рассчитывал действительно получить выкуп, тем не менее он планировал значительно улучшить своё материальное положение за счёт вспоможений родни как по линии матери, так и отца.

Не имея возможности сделать подарок самому себе на предстоящее через 3 недели Рождество, Калеб решил, что подарок, вернее, подарки, ему сделают другие. Идея показалась очень продуктивной и завладела его воображением, несколько дней он обдумывал детали и готовил необходимый реквизит (в частности, заблаговременно написал письма, подготовил наличные деньги и прочее). Когда пришло время действовать, Калеб не сомневался ни минуты.

Письма он посылал из других городов, не выезжая туда. Для этого он использовал довольно неожиданный приём — оставлял запечатанное письмо с наклеенными марками в пригородном поезде. По прибытии на конечную станцию найденный в поезде конверт в почтовый ящик опускал уборщик вагонов. Так на конвертах появлялись штемпели других городов. Кровь на втором письме действительно принадлежала молодому человеку — у Калеба кровоточили дёсны, и он просто поплевал на письмо любимому дедушке. Получилось очень натурально!

То время, пока он якобы находился в «плену», он провёл в Пенсильвании, останавливаясь в маленьких провинциальных гостиницах. Днём ходил в библиотеку, читал газеты и энциклопедии. Никто из гостиничных служащих его не опознал, за исключением Филлипа МакМэхона. Но этого оказалось достаточно для провала плана, который сам Калеб считал не только отлично продуманным, но и блестяще реализованным.

Калеб Милн Четвёртый был предан суду по целому букету обвинений (использование почты для пересылки писем с требованием выкупа образовывало один из пунктов федеральных преступлений). Дед, не поверивший признанию внука, приехал для встречи с ним. Калеб Второй оказался по-настоящему потрясён видом исколотых иглой предплечий внука, о чём честно рассказал журналистам. Дедушка ожидать услышать рассказ о злобном принуждении к самооговору, однако внук заверил его, что никаких угроз или насилия сотрудники ФБР не допускали и он сознался в инсценировке покушения лишь потому, что это была чистая правда.

Разъярённый дедушка отказался вносить залог за опозорившего его род внука, однако любящая мама не дала пропасть Калебу Милну Четвёртому в тюрьме и 9 января 1936 года внесла необходимые 7,5 тыс.$, благодаря чему обвиняемый вышел на свободу.

В феврале было собрано Федеральное Большое жюри, которое не смогло прийти к единому вердикту, и поэтому 26 февраля с Калеба были сняты все обвинения.

Потрясающе! Остаётся только руками развести… как такой абсурд возможен?!

В 1941 году Калеб Милн Второй скончался и не оставил ненавистному внуку ни цента. Калебу Четвёртому — давайте признаем это открытым текстом — обижаться на подобное к себе отношение вряд ли следовало.

После того, как Соединённые Штаты вступили во Вторую мировую войну, антигерой этого небольшого повествования пошёл добровольцем на фронт. В 1942–1943 годах он воевал в Северной Африке, служил санитаром. 11 мая 1943 года Калеб Милн Четвёртый попал под миномётный обстрел и погиб при исполнении воинского долга.

Смерть его оказалась намного достойнее жизни.

Вот, пожалуй, и всё! Перед нами странная история амбиций, самомнения, ни на чём не основанных ожиданий и жестокого столкновения с гнусной действительностью, которой во все времена и на всех континентах нет никакого дела до талантов, гениев и разного рода светочей ума. Нет и не может быть у таланта никакого «особого пути» в жизни, никаких «особых привилегий» и, вообще, ничего, что должно проталкивать этот самый талант наверх в ущерб обычным людям. Просто потому, что по-настоящему талантливый человек себя таковым не признаёт, а напротив, почитает себя самым что ни на есть заурядным, и потому никаких особых привилегий для себя не ищет. Посредством связей и разного рода закулисной возни пробивается наверх как раз таки самый отвратительный и бесталанный мусор.

Калеб Милн Четвёртый этого явно не понимал. Он принимал свои социопатические наклонности за проявления неординарной личности, но столкновение с объективной реальностью моментально разрушило тот хрустальный замок, который он возвёл вокруг себя. Надо ли жалеть