Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

В Тринити-колледже он состоял в кружке «Апостолов» — своеобразном закрытом клубе с левым уклоном. Сначала ввел туда ближайшего друга Гая Берджесса. А потом, как следует познакомившись в 1932 году с Кимом Филби, и его. Тот формально так и не присоединился к «Апостолам», но все трое сошлись во взглядах. Люди одного высшего круга, они смотрели на происходившее в мире с одних позиций. Объединяла ненависть к фашизму.

Но вряд ли Энтони догадывался в 1934-м, что его приятель Филби уже связал судьбу с советской разведкой и в его группе уже состоял друг Бланта — Гай Берджесс.

Гая и Энтони связывали и духовная, и, без этой откровенности не обойтись, физическая близость. Ведущим тут являлся Берджесс, а Блант оставался ведомым, испытывавшим к Гаю уважение и любовь. Это и помогло Гаю найти подход к далекому от политики Энтони. Он старался внушить ему, что лишь марксизм способен спасти его любимое искусство от увядания, на которое оно было обречено в буржуазном капиталистическом обществе.

Блант так и не превратился в коммуниста, но старания друга Гая не пропали даром. На время он проникся идеалами марксизма, позволил Берджессу увлечь себя новыми, раньше такими чуждыми идеями.

И когда после войны левые взгляды аристократа Бланта померкли, стерлись, то чувства к Берджессу, дарившему ему в молодости счастье общения и близости, остались. Это сыграло значительную роль и при работе на советскую разведку. Здесь Гай пошел до конца, искренне считал себя настоящим разведчиком, а Блант после кончины Берджесса в Москве позволил себе сбросить с души тяжкий, давивший на него груз.

И если существуют среди историков разведки споры и разногласия, кто кого из «пятерки» завербовал, привлек, обратил в свою веру, то относительно Бланта сомнений нет. Когда Филби попросил Берджесса приглядеться к окружавшим их друзьям, проанализировать, кто смог бы верно работать вместе с ними, принося наибольшую пользу, то Гай сразу подумал о Бланте. Мог ли Энтони не дать согласие лучшему другу?

В свою очередь, есть основания полагать, что уже сам Блант привлек к работе на СССР способного студента из Кембриджа по имени Дональд Маклейн. Впрочем, эту ценнейшую заслугу приписывают по крайней мере еще двум гражданам Великобритании и одному россиянину.

Если считать весну 1934-го приобщением Берджесса к советской разведке, то Блант примкнул к сотрудничеству с ней чуть позже. Признаем, что для этого Берджессу пришлось потратить немало времени и сил. Блант с пренебрежением относился к активной политике. Митинги, демонстрации, многочасовые дискуссии, которыми так увлекались в Кембридже, были не для него. Но Берджесс пытался заинтересовать, втянуть Бланта в политическую борьбу. И отпрыск аристократического рода поверил, пошел за ним.

Блант побывал в Италии и в Германии. Было ясно, какие силы пришли к власти в этих странах. Несмотря на то, что Энтони боготворил Рим с его глубочайшей культурой, он не мог принять фашиствующего дуче Муссолини, а Гитлер и вовсе вызывал у него отвращение. Вот, собственно, и ответ на вопрос, почему аристократ королевских кровей сделал необычный выбор в пользу другой, казалось бы, абсолютно чуждой ему страны — СССР.

Тут довольно кстати пришлась и поездка в Советский Союз. Говоря без обиняков, она была организована в 1935 году опытнейшим разведчиком — нелегалом Арнольдом Дейчем и преследовала сразу несколько целей. Во-первых, идеологически обработать Берджесса, Бланта и еще ряд английских студентов. Во-вторых, в случае возникновения подозрений со стороны британских спецслужб в наличии у них просоветских взглядов все визитеры могли бы легко откреститься от СССР: увиденное в Москве и в Ленинграде якобы вызвало у них отторжение от Страны Советов.

Группу молодых студентов принял главный теоретик и толкователь марксизма-ленинизма, тогда еще не попавший в сталинскую мясорубку Николай Бухарин. Уже это говорит о том, какое значение придавали визиту.

Блант был в восторге от Эрмитажа, он на время поверил, что именно марксизм укрепляет культуру и делает ее более доступной для всех. Остальное же увиденное если и не ввергло в уныние, то не произвело на него впечатления, на которое рассчитывали его пригласившие. Трудно говорить об остальных членах группы, но Блант не испытал от поездки в СССР особой радости. Явная бедность, отсутствие того элементарного, без чего не мыслил себе существования любой имеющий работу британец, наконец, бросавшийся в глаза бюрократизм убедили Бланта в том, что он никогда не смог бы обосноваться в такой стране, как эта.

И если еще один будущий активнейший член «пятерки» Дон Маклейн мечтал, что когда-нибудь сможет преподавать английский язык советским детям, то отторжение Бланта было окончательным. Он уже тогда осуждал начавшиеся сталинские репрессии, считая их несовместимыми с истинной демократией.

Но на его отношениях с резидентом Арнольдом Дейчем, с которым познакомил все тот же Гай Берджесс, это не сказалось. Идеи национал-социализма, которыми постепенно проникались некоторые представители знатнейших британских родов, воспринимались тонкой душой Бланта как еще гораздо большая угроза. Он не выбирал из двух зол, нет. Все же марксизм невольно проникал в сознание образованнейшего Энтони. Да и Гай Берджесс так настаивал, был столь красноречив и убедителен. Блант, как я уже говорил, бывал и в Германии. Увиденное там привело к пониманию: тут уж или — или. И выбрал борьбу против Гитлера.

Источник НКВД Энтони Блант приступил к работе. А она была исключительно ответственной. Именно ему поручалось подыскивать подходящий человеческий материал для возможного использования в советской разведке. Некоторые, как и Блант, фашизм ненавидевшие, соглашались. Среди удачнейших вербовок, помимо Дональда Маклейна и Джона Кернкросса, судя по всему, еще несколько человек.

А вот на сынке американского миллионера Майкле Стрэйте попытавшийся завербовать его в 1937 году Блант споткнулся. Впрочем, все это вылезло наружу позже, а пока Блант превратился в активного члена «Кембриджской пятерки».

Блант работал преподавателем в университете, выпустил книгу по истории итальянского искусства 1450–1600 годов. Началась Вторая мировая война, и таким, как он, предоставляли отсрочку от армии. Но в 1939-м Блант от нее решительно отказался. Причины вовсе не в связях с советской