«Благо разрешился письмом…» Переписка Ф. В. Булгарина - Фаддей Венедиктович Булгарин

Карлова, а писал я тогда юмористические статьи о нравах и проч. Для вознаграждения сотрудников, которые в мое отсутствие должны были заниматься текущими статьями и современностью «Пчелы», я отказался от части моего дохода и предоставил себе 15 000 руб. ассигн[ациями] в год[2114]. По истечении пяти лет я удостоверился, что современность «Пчелы» совершенно упала и доход газеты ужасно понизился. Я возвратился в Петербург, и по смыслу нашего с Гречем контракта, сделанного перед отъездом в Карлово, контракт потерял свою силу. Но, кроме того, Греч выдал мне бумагу, уничтожающую совершенно контракт. Эта бумага хранится у меня и теперь – сам контракт у Греча пропал, а я уничтожил его. Тем и дело кончилось. Но на этом контракте основано наше недоразумение с Гречем, т. е. с его стороны.

3. De mortuis aut bene, aut nihil[2115] – но я должен сказать, что покойный сын Н. И. Греча, Алексей, хотя был человек весьма способный для механического издания «Северной пчелы», человек весьма неглупый и смирный, но эгоист в сильной степени, в чем сознавался передо мною и сам Николай Иванович Греч, когда был дружен и откровенен со мною. Покойному Алексею Гречу пришла в голову мысль отодвинуть меня от собственности «Пчелы» таким образом, чтоб я при жизни получал только 15 000 руб. ассигн[ациями], а по смерти моей вся собственность «Пчелы» досталась семейству Греча. Эта мысль олицетворилась по смерти Алексея Греча в особе жены его[2116]. А как Н. И. Греч всегда находился под влиянием женщин, то женщины и уговорили его сделать завещание и распорядиться «Пчелою» в пользу своего семейства. Не постигаю, почему для этого нужен им контракт 1831 года, лишившийся силы переселением моим из Карлова в Петербург и особою бумагою, подписанною Н. И. Гречем! Он уже несколько лет требует у меня этого контракта, а у меня его нет; а если б был, я бы отдал ему охотно, потому что он не имеет никакой силы! От заключения контракта прошло 24 года, а он заключен только с условием, что он тогда только действителен, когда я буду жить в деревне; наконец, в продолжении 24-х лет дела шли в прежнем порядке, и, наконец, Греч своею подписью уничтожил контракт! Какую же он может иметь силу?[2117]

4. Н. И. Греч хочет в завещании распорядиться «Северною пчелою» как домом или деревнею! Во-первых, завещание его не будет иметь законной силы, потому что, по смыслу закона, можно только распоряжаться тем, что имеешь, а меня никто не отсудит от половины «Пчелы», потому что на это есть высочайшее соизволение. Кроме того, журналы и газеты в России не переходят по наследству, но прекращаются со смертью издателя. Выдается позволение издавать журнал одному лицу, а не семейству его. «Отечественные записки» перешли сперва к компании, в которой участвовал богатый Давыдов и жандарм Владиславлев, и эта передача воспоследовала по докладу Бенкендорфа в пользу вдовы Свиньина и допущена государем. Краевский был избран редактором…[2118]

5. Н. И. Греч без малейшей деликатности распоряжается «Северною пчелою» как своею фамильною собственностью, поручает хозяйственную часть кому угодно, принимает сотрудников, платит им – не говоря мне ни слова! Даже за границей завербовал он какого-то сорванца, который присылает ему вырезки из газет и разные писанные сплетни, которых я не вижу и не знаю! Прежде за это платило III отд[еление] Собст[венной] Его Величества канцелярии, куда и поступают эти заугольные известия, а теперь «Северная пчела» должна платить этому сорванцу 1000 рублей серебром! Типография «Северной пчелы» должна иметь лучших наборщиков в городе, а между тем в ней одни мальчики, ученики и один только бестолковый чухонский наборщик! Однако ж лист «Пчелы» обходится более нежели в 60 рублей серебром, хотя мне типография никогда не показала подробного отчета. Вычитается из дохода «Пчелы», в массе, та сумма, которая нужна на содержание дома и проч. и проч. и проч. До сих пор я все молчал, и деликатность мою Н. И. Греч принимает за свое право распоряжаться в «Пчеле» как хозяин, устраняя меня совершенно! По моему расчету Н. И. Греч в 30 лет перебрал из дохода «Пчелы» более моего около 300 000 рублей ассигнациями. Он меня трактует как сотрудника! Я докажу, что я не сотрудник, а такой же хозяин в «Пчеле», как Греч!

6. Н. И. Греч вовсе не ценит никаких заслуг моих в «Пчеле», но я имею доказательства, что публика ценит мои труды. Н. И. Греч надеется на своих сильных приятелей, что затрет меня и уничтожит в «Пчеле»; но я не боюсь этого, ибо правота, невзирая на все интриги, дойдет до сердца Государя! Он меня лично знает[2119] и знает еще по покойному К. К. Мердеру[2120].

7. Если Н. И. Греч хочет сделать правое дело, то нам обоим, т. е. Гречу и Булгарину, должно просить государя об утверждении собственности «Пчелы» за их семействами, в равной доле. Почему Н. И. Греч хочет иметь преимущество в «Пчеле»? Что легче, выбирать статьи из «Journ[al] de S.Pétersbourg»[2121] или почерпать их из мозга? Впрочем, и публика, и сильные люди отдают мне справедливость, а если Греч меня в грош не ставит – я плакать и печалиться не стану!

8. Весьма было бы хорошо и полезно, если б Вы, почтеннейший и добрейший Иван Петрович, пересмотрели хранящиеся у меня бумаги и прочитали это письмо Н. И. Гречу.

Я сам не могу с ним ни о чем говорить, потому что он чрезвычайно раздражителен, ничего не слушает и толкует свое[2122].

Я всегда дома до 12 часов утра и в 8 вечера. С высоким уважением и истинною преданностью честь имею быть

Вашего превосходительства,

милостивого государя,

[покорным слугою][2123]

Фаддей Булгарин

23 марта 1855. СПб.

3

Милостивый государь Иван Петрович!

Вчера я весь день не был дома, ибо по приказанию моего министра[2124] осматривал болота, окружавшие Петербург – а теперь высушенные. – Ваше письмо застал дома в 11½ вечера и не мог отвечать, однако ж написал письмо и сегодня, 15 мая, сам отвожу Вам. Чего хочет от меня Н. И. Греч!!!??? – Моего тела и моей крови? Пусть придет взять! Стыд и срам! На могиле нашей, аки вран хищный, хочет отнять у меня кусок хлеба, кровью и мозгом зарабатываемый!! Прошу Вас покорнейше, прочтите и отошлите ему сегодня большое мое письмо, потому что он завтра, в понедельник уезжает на свой обычный Wanderung[2125]! Сущая чума нашла на меня! Каждый час вспоминаю предостережение нынешнего приятеля Н. И. Греча[2126]: «Берегись Греча, он продаст тебя!» Не верил я – а теперь удостоверился! За грош режет!

С истинным уважением и сердечною преданностью честь имею