журнал "ПРОЗА СИБИРИ" №1 1996 г. - Вячеслав Крапивин

один вопрос: не этой ли машиной, — он указал на шейнинский фотоаппарат, — был сбит фашистский сволочь?

— Этим, коллега, этим! Русские пули вылетали вот из этого отверстия.

Американец расхохотался. Вообще, Гопкинс был,смешливым парнем и Шейнин ухахатывал его до слез.

Отсмеявшись, Гопкинс неожиданно предложил.

— Борья, я согласен меняться с тобой фотоаппаратами, — и он протянул Шейнину „спид-график" самый современный аппарат. — Повезу в штаты сувенир. Америка любит сувениры.

— Я не меняюсь, — отстранил фотоаппарат Шейнин, — этот сувенир, сэр, и мне дорог.

— Как! — воскликнул ошеломленный американец. — Ты не хочешь делать маленький бизнес? Моя фотокамера стоит двух автомобилей!

Что верно, то верно, „спид-график“ — машина классная и, надо признать, возможности у нее гораздо больше, чем у шейнинской „Лейки“. Да еще и такой, у коей нужно менять детали! Но слово „бизнес" могло убить и менее слабонервного человека. Такое предложить советскому человеку! Пусть эти капиталисты сами занимаются бизнесом, а у „советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока"! Так сказал один из талантливейших поэтов нашей эпохи, пустивший себе пулю в лоб.

А если честно, боялся мой дорогой Боря Шейнин „всевидящего глаза и их всеслышащих ушей"! Как заметил другой очень хороший поэт, не знавший ни НКВД, ни КГБ: погибнуть на боевом посту — разрешалось, а пускаться в преступные сделки с иностранцами... Ни боже мой! Упекут в кутузку! Эту математику Борис Шейнин хорошо усвоил.

Так и улетел Ричард Гопкинс в Штаты со своим двухавтомобильным „спид-графиком“. „Эх, Борья, Борья, умный ты парень, но дурак..."

Эту прощальную фразу Борис Шейнин пронес через всю жизнь и просил, чтобы я ее „воткнул" в какую-нибудь статью. Я попытался сделать это в своей книге, куда вошел очерк о Борисе Шейнине, но редактор ее вычеркнул...

Мы стоим, — стояли! — с Борисом Григорьевичем на Графской пристани — это его самое любимое место в Севастополе — и молчим. Я и не пытаюсь угадать, о чем он сейчас думает. Но мне, знакомому с его жизнью, кажется: именно сейчас он вспомнил прожитое...

Вот он, молодой краснофлотец, печатает свой первый снимок в „Красном черноморце", вот его конкурсное фото публикует „Правда", после чего Шейнина приглашают работать в военно-морскую газету „Красный флот"; вот он бороздит волны Балтики... И вот оно снова, родное Черноморье...

Трудная битва за Одессу и Севастополь — и в объективе военного фотокорреспондента появляются герои битвы: зенитчик миноносца „Шаумян" Петр Скворцов и начальник разведки бригады морской пехоты Дмитрий Красников, командир крейсера „Красный Кавказ" Алексей Гущин и медицинская сестра с Малахова кургана Фрося Радичкина, снайпер Василий Рубахо и командир подлодки, Герой Советского Союза, — да, да, было когда-то такое звание! — Михаил Грешилов, Маршал Эстрады Аркадий Райкин... Молодые, красивые, мужественные. Многие из них так и останутся молодыми в веках!

— Смотри туда, — и Шейнин указывает в сторону моря, — суда, наверное, только что вернулись из плавания.

Он безошибочно называет, — называл! — их имена, угадывая по профилю корпусов и надстроек...

Борис Шейнин скончался 10 мая 1990 года и похоронен в Севастополе на Военном мемориальном кладбище.

Прощай, друг!

В ГОСТЯХ У СТАРИКА ХОТТАБЫЧА

Встретиться с автором всем известной повести-сказки „Старик Хоттабыч“ оказалось очень просто.

Мне посоветовали:

— Назови пароль и вход в его апартаменты свободный.

— А какой пароль?

— Пароль у всех, кто защищал и освобождал Севастополь, кто его отстаивал и кто сегодня живет в городе, один: „Я из Севастополя!“

Москва. Позвонил прямо с Курского вокзала:

— Лагин слушает и слушает внимательно!

Началось! — подумал я. — Волшебник! Даже по телефону отвечает не так как все!

— Я приехал... Мне бы хотелось встретиться с вами... — замямлил я, — мне сказали...

— Для встречи не готов: выбрит не чисто, галстук и носки не поглажены, ботинки без шнурков!

Выдавил из себя:

— Я из Севастополя!

На том конце телефонной линии буквально за доли секунды подменили человека. Не только человека, но и его голос.

— С этого бы и начинали! Севастопольцы могут придти-приехать ко мне в любое время дня и ночи. Что сейчас, день или ночь?

— День.

— Сейчас можете приехать?

— Могу.

— Тогда по коням! — ив трубке раздались гудки отбоя.

Признаться, я основательно подготовился к этой встрече. В Севастопольской Морской библиотеке хранятся подшивки газет военных лет.

Перелистал газету Черноморского флота „Красный черноморец" за 1941—1944 годы и встретил имя Лазаря Иосифовича Лагина много и много раз. И хотя Лагин не числился в штате редакции, — работал в политуправлении флота, — но его участие в газете было более чем заметным: автор „Старика Хоттабыча", — книга вышла за несколько лет до начала Великой Отечественной войны и была популярной, как сейчас говорят, — был просто находкой для газеты.

Лазарь Лагин для своей журналистской деятельности избрал в газете юмористический отдел „Рынду".

Что такое — рында?! Объясняю. У опытных современных мореманов не спрашивайте, а то они вам скажут, что рында — это судовой колокол, что будет неправильно. А я, как сухопутный товарищ, поясняю: на судах торгового флота и в парусном флоте, — раз „парусном", значит это было в старое доброе время! — троекратный бой в судовой колокол. „Били рынду" в момент истинного полдня.

После того, как я прояснил вопрос с рындой, перейдем к фельетонисту Лазарю Лагину (Гинзбургу) и посмотрим, что он сделал только за один сентябрь военного 1941 года в „Рынде".

4-го сентября. Печатает басню , „Прохожий и бандит".

5-го сентября. Появляется „Геббельс на небесах".

9-го сентября. К одесскому сезону, — немецкие войска в это время подошли к Одессе! — писатель дает рекомендации румынским солдатам и офицерам о необходимости приобретения в универсальном магазине „Торгашеску и сыновья" следующих вещей, столь нужных при походе на Одессу-маму.

„1. Кальсоны защитного (коричневого) цвета. Необходимы при встрече с советскими моряками..."

Советов много, — писатель потрудился на славу.

Не забыл он и о душе, — политработники, вытеснив священников, заняли их место. Лагин предлагает приобрести все в том же магазине граммофонные пластинки типа: „Голос моего хозяина", песни — „Лакейская хоровая" (слова Антонеску в обработке Геббельса); романс „Бей меня, режь меня" (посвящается Адольфу Гитлеру); „Ликуй, Румыния!" — концерт для четырех скрипок, в сопровождении похоронного оркестра.

В этом же номере Л. Лагин, по-отечески заботясь о будущем румын, помещает объявление:

„Отправляясь на русский фронт, не забудь заказать изящный