В ледовитое море. Поиски следов Баренца на Новой Земле в российcко-голландских экспедициях с 1991 по 2000 годы - Япъян Зеберг

что христианами они на самом деле не были, а были язычниками и поклонялись деревянным изображениям или идолам, а также солнцу и небесным светилам [L’Honoré Naber 1914, 170–171]. […] Нам очень хотелось посетить их деревню, чтобы увидеть их жилища и их женщин, но они сказали нам, что путь туда далекий и болотистый, и мы эту мысль оставили [L’Honoré Naber 1914, 172–173].

Приложение 3

Письмо Роберта Робертца Ле Каню картографу Виллему Янсзону Блау (1627) [125]

Письмо Роберта ле Каню было включено Йоаном Блау в объяснительный текст к карте Новой Земли и опубликовано в составе «Большого атласа» (нидерландское издание, 1662 год) через 35 лет после того, как письмо это было получено его отцом. J. Blaeus grooten atlas, oft, Werelt-beschryving, in welcke ’t aertryck, de zee, en de hemel wordt vertoond en beschreven, Folio 5, c. pages 76–78 (Universiteitsbibliotheek Utrecht).

Мой добрый друг Виллем Янсз[он],

Поскольку Твоя Милость пожелал, чтобы я представил Твоей Милости в письме всё, что я помню из бесед с Якобом Хеймскерком, Герритом де Вейром, Яном Корнелисом Рейпом и другими моими учениками, которые ушли в плавание в 1596 году и вернулись в 1597-м, не достигнув ничего из тех целей, которые перед ними были поставлены, а именно найти путь в царства Кaтай и Сину, и которые пришли ко мне в ноябре 1597 года, чтобы рассказать о случившихся с ними замечательных событиях, и что, помимо прочих необъяснимых вещей, они простились с Солнцем 4 ноября 1596 года и увидели его вновь 24 января 1597 года на той же широте 76 градусов, на которой они построили свой дом на Новой Земле, о коем явлении, по их словам, всем ученым мужам следует основательно задуматься; и поскольку ты дал мне знать, что искушенные математики всей Европы ввергнуты этим сообщением в смятение и волнение, то мне следует кратко изложить Твоей Милости содержание моих бесед с Якобом Хеймскерком, Герритом де Вейром и другими моими учениками, которые участвовали в этом плавании.

Содержание же моих бесед с ними состояло в следующем. Поскольку более 10 недель для них длился день без наступления темноты и в течение того же времени небо не всегда было настолько ясным, чтобы правильно сосчитать круговороты Солнца, я спросил их, откуда они узнали, что было именно 4 ноября, когда Солнце покинуло их, ибо оно в то время было более чем на 15 градусов к югу от экватора. Они ответствовали мне, что всегда имели наготове колесные и песочные часы и оттого всегда с уверенностью знали правильное время. Я спросил их, не случалось ли им обнаружить, что колесные часы на их корабле сломались или остановились, и не случалось ли находить их песочные часы порожними; и еще я спросил их, каков был возраст луны, когда они расстались с Солнцем, но они не смогли ответить мне, и это убедило меня, что день 4 ноября они определили неправильно. Но допустим, сказал я, что вы определили день правильно, и это действительно было 4 ноября, и что в течение лета вы не ошиблись в счете ни на один день. Откуда вы знаете, что и зимой, когда ночь длилась более 11 недель, вы не ошиблись в счете и не пропустили ни одного дня? Ведь вы подолгу лежали в доме, укрываясь от сильного холода, снежных бурь или гроз, в течение многих дней не решаясь выглянуть наружу, и не видели ни Солнца, ни луны, ни звезд. Геррит де Вейр отвечал мне и сказал, что они могли видеть Полярную звезду через отверстие дымохода и наблюдали обращение Стражей вокруг полюса, кроме того, у них были колесные и песочные часы, за которыми они тщательно (так сказал Геррит де Вейр) следили всё это время. Я оставил этот бесплодный разговор, нисколько не изменив своему убеждению, что, будучи заняты, по их собственным словам, защитой себя от медведей летом и расстановкой капканов на песцов зимой, они, как я полагаю, были не в состоянии уделять должное время наблюдениям Солнца, луны и звезд и уходу за своими колесными и песочными часами и потому, должно быть, часто обнаруживали колесные часы замерзшими и остановившимися, а песочные часы – опорожненными. На эти и подобные аргументы Якоб Хеймскерк спросил меня, уж не думаете ли вы тогда, мастер Роберт, что мы ошиблись, следя за временем, и потеряли счет дням, на что я им отвечал, не только думаю, но и пребываю в твердой уверенности, что они сбились со счёта и упустили столь много времени, что не могли отличить наверняка конец января от начала февраля. Я также спросил их, где на небе или же в каком направлении по компасу находились луна, планеты и звёзды 24 января, в тот день, когда, по их словам, они увидели Солнце, либо в 6 часов пополудни, либо в полночь, либо в 6 часов следующего утра, или же в любое другое время, и измеряли ли они их высоту над горизонтом, но они не смогли ответить ни на один их моих вопросов, потому как они в свое время не позаботились о подобных наблюдениях. Посему я заключил, что в отсчете времени они ошиблись на 10 или 11 дней или больше.[126]

На следующий день они опять явились ко мне и теперь уже могли сказать мне, где была луна 24 января, но я возразил им и сказал: вы, должно быть, подглядели ответ в каких-либо толковых эфемеридах или альманахах, но, когда я задал вам тот же вопрос вчера, вы не смогли дать мне на него ответ.

Геррит де Вейр, автор «Плаваний на север», пытался вступать со мной и во многие другие, столь же безосновательные, споры, содержание которых я собирался было изложить в этом письме, но затем нашел это бесполезным и вымарал, поскольку он продолжил упорствовать в своем мнении и в опубликованном им Дневнике выделил рассуждения на эту тему иным шрифтом, чтобы привлечь к ним внимание, как можно видеть на листах 34-м и 35-м в его книге, напечатанной в 1598 году Корнелисом Класом под знаком Op ‘t Water в Амстердаме. Он пишет там, что хочет дать отчет о своих наблюдениях, но я хорошо помню тот отчет, что он представил в ответ на просьбу, с которой к нему обратился в письме Мартин Эверарт Брюггенсиус из Лейдена, опытный составитель астрономических таблиц, поскольку он сам пришел ко мне