Пропавшие без вести. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

но проделать это так, чтобы не сказать лишнего [ибо тот являлся «слабым звеном», о чём было сказано чуть выше]. Она нашла какие-то объяснения и на некоторое время погасила беспокойство любовника.

Однако затем два письма, написанные от имени «Мэри», получила она сама. Куприянова, разумеется, поняла, что с ней кто-то играет, ведь «Мэри» не существовало точно так же, как и «Пола Джонса», а потому она ничего не сказала об этих письмах Парсонсу. Она переслала их адвокату Шивертсу — а тот далее направил их Федеральному Бюро расследований — и на этом, по-видимому, успокоилась.

И вот теперь пришло новое письмо от таинственного «Пола Джонса», в котором упоминались письма, отправленные ранее его сестрой «Мэри» Анне Куприяновой, и даже сообщалось, будто в них эта самая «Мэри» сообщала место сокрытия трупа Элис. А ведь Куприянова о письмах «Мэри» ничего Уилльяму Парсонсу не рассказывала! И о том, что местоположение тела Элис уже известно, тоже…

Что должен был подумать Парсонс, узнав об этом? Поставьте себя на его место и задумайтесь над тем, что и как можно сказать, столкнувшись с подобной неискренностью подельника.

Очевидно, Парсонс должен был бы возмутиться необъяснимыми недоговорённостями Анны и её явным нежеланием быть с ним искренней. Разумеется, она стала бы убежать Уилльяма в том, что место сокрытия трупа Элис в письмах «Мэри» не упоминалось ни в каком виде, но Парсонс вряд ли поверил бы такого рода утверждениям.

В любом случае между любовниками должно было произойти острое и конфликтное выяснение отношений с обоюдными упрёками и обвинениями — на это Эрл Коннелли и делал ставку.

По получении этого письма инспектор снял с него копию и отправился с нею к Уилльяму Парсонсу. С таинственным и встревоженным видом он дал ему прочесть полученную анонимку, хотя по правилам ФБР лицам, непричастным к расследованию, нельзя показывать ни оригиналы, ни копии [можно только пересказывать содержание при наличии в том служебной надобности]. Сейчас же Коннелли умышленно нарушил действовавшее предписание, дабы убедиться в том, что Парсонс уловил самую важную часть этого послания — указание места сокрытия трупа Элис в письме «Мэри», полученном ранее Анной.

Парсонс всё понял правильно и заметно возбудился. Дело казалось ясным — уточнить у Анны, где же это место находится. «Значит, сегодня всё решится!» — несколько раз повторил Уилльям. Инспектор усадил его в свой автомобиль и предложил немедленно отправиться к Анне, чтобы получить от неё необходимые разъяснения как можно скорее.

Прибыв в дом баронессы де Гессер, Коннелли в общих чертах объяснил Куприяновой ситуацию и предложил прочесть полученное несколько часов назад сообщение «Пола Джонса». Анна бегло просмотрела протянутый лист бумаги, вернула его инспектору и заверила его в том, что место сокрытия трупа Элис в письмах «Мэри» не указывалось и, вообще, эти письма — дичь и бессмыслица. Поскольку Уилльям кипел и пытался оспорить сказанное ею, Анна поспешила добавить, что письма «Мэри» переданы адвокату, который должен был их скопировать, а оригиналы отправить в ФБР. Если Уилльяму интересно содержание этих писем, то он может обратиться к Шивертсу, хотя это лишнее, поскольку письма совершенно бессодержательны.

Выслушав всё это, Парсонс моментально успокоился. И Коннелли понял, что проиграл — более никаких объяснений между любовниками не последует. Инспектор заверил, что писем «Мэри» от адвоката Шивертса ещё не получал, но сегодня же свяжется с ним по этом поводу. И добавил, что оба письма, подписанные «Полом Джонсом», показались ему довольно подозрительны, и теперь он лишь убедился в том, что имеет дело с каким-то ненормальным мистификатором.

На том и откланялся.

Разумеется, инспектор не признал того, что являлся тем самым ненормальным мистификатором, что выдумывал письма от имён «Пола Джонса» и «Мэри».

Провал задуманной инспектором игры отнюдь не означал провал расследования. На подходе были важные события, часть которых готовил сам Коннелли, а часть происходили безо всякой связи с его планами и намерениями.

Утром 9 августа между баронессой и Куприяновой произошло очередное весьма колкое препирательство, в результате которого Анна оказалась выставлена за порог. Не буквально, конечно, баронесса любезно предоставила Куприяновой время покинуть дом до обеда, но в любом случае Анне теперь приходилось действовать быстро. Она позвонила Банни Парсонс, жене Джона, и попросила забрать её с вещами. Бани, разумеется, согласилась помочь. Как нетрудно догадаться, в поездку с нею отправился Джон, а по пути к ним пристроился и Уилльям на своём «додже».

Итак, незадолго до полудня 9 августа Парсонсы примчались в Фармингдейл, погрузили пожитки Анны в свои машины и… во весь рост встал вопрос: куда же направиться? Уилльям раздумывал над тем, чтобы отвезти Анну обратно в «Лонг медоу», однако несколькими днями ранее Бесси Уилльямс, поселившаяся на ферме, категорически заявила ему, что «ногИ этой русской в доме быть не должно». Да и Молли, родная сестра Уилльяма, говорила ему об этом ранее… После некоторых раздумий он решил на несколько дней поселить Анну в отеле, но пообещал ей в ближайшее время решить вопрос с обеспечением ей более комфортных условий проживания.

Уже после того, как Куприянову и её вещи определили в гостиницу, Уилльям решил поговорить с братом Джоном и его женой Банни, дабы те помогли ему решить проблему, связанную с проживанием Анны. Уилльям объяснил, что сильно стеснён в средствах и ему довольно сложно оплачивать аренду хорошей квартиры или отеля, поэтому было бы очень даже славно, если бы Джон и Банни пустили Анну в свой дом пожить в качестве, скажем, няни их маленького сына. Банни отвергла этот вариант, даже не дослушав Уилльяма, но тот не понял её резкой реакции и видоизменил просьбу. Дескать, если вы не хотите, чтобы она жила с вами под одной крышей, то наймите её и платите, скажем, 40 или 50 долларов в месяц, а она на эти деньги арендует жильё.

Банни не выдержала такого простодушного нажима и, отбросив все приличия, резко заявила Уилльяму, что не допустит к своему ребёнку Анну. Джон поспешил встать на её сторону и с немалым удивлением обратился к старшему брату, дескать, люди видят в ней убийцу, неужели ты в самом деле не понимаешь, что вокруг тебя происходит?

Явно обескураженный этим разговором и категорическим нежеланием брата помочь в решении возникшей проблемы Уилльям вернулся в «Лонг медоу», где решил дать бой Бесси Уилльямс, тётушке Элис, поселившейся на ферме парой недель ранее. Бесси была настроена резко отрицательно в отношении Куприяновой, и именно под её давлением Анне пришлось покинуть ферму. Теперь же Парсонс решил дать бой непонятно откуда свалившейся ему на голову родственнице пропавшей жены.

Помните старый советский анекдот о пьяном мужике, стучавшем кулаком по столу и требовавшем у жены ответа на вопрос: «Кто в