Магия в Средневековье - Табита Стэнмор

Клерк понес наказание за свои действия. Его признали «невеждой во врачевании» и «безбожником» — нет никаких объяснений, что именно имел в виду суд, — и приговорили к публичному унижению. Его прокатили верхом на лошади без седла через центр города, повесив на шею пергамент вместе с точильным камнем — символом лжеца и колбой с мочой — знаком лекаря. По этим предметам каждому встречному становилось ясно: Клерк солгал о своих врачебных навыках. Чтобы унижение не осталось незамеченным, поездку сопровождали музыканты, трубившие в трубы и дудевшие в дудки. Таким образом, жителей Лондона как следует предупредили о том, что предлагаемое Клерком лечение не действует. Роджер атте Хэч, несомненно, считал, что тот получил по заслугам.

Питер Янс. Операция на стопе

Кваст, ок. 1634. The Rijksmuseum

Но справедливо ли считать Клерка просто предприимчивым негодяем? Он четко понимал, что должно быть написано на пергаменте, который он предоставил Иоганне, и это говорит о том, что он знал латынь, даже если не сумел самостоятельно сделать надпись. Возможно, он сильно волновался в суде и, учитывая, что ему не удалось помочь больной пациентке, а на пергаменте ничего не значилось, посчитал, что любая попытка защититься только усугубит ситуацию. В последующие столетия появилось еще больше случаев, подобных истории с Роджером Клерком. Иногда попадались действительно безнравственные личности, которые использовали в своих интересах страх и отчаяние людей, но чаще всего эти истории следует воспринимать с долей скепсиса. В XVI веке хирург Уильям Клоуз написал обвинение против знахарей и магических целителей и включил в него предостерегающую историю о шарлатанах, которая, несомненно, является вымышленной. В ней рассказывается о «порочной женщине», прославившейся тем, что исцеляла «мужчин, женщин, детей и зверей с помощью специальных заклинаний» и брала за свои услуги буханку хлеба и один пенс. Когда ее заставили объяснить, в чем заключалась магия, она призналась, что в заклинании говорилось так: «Буханка в подоле, пенс в кошельке, тебе не станет лучше, но и мне не станет хуже»[104].

Подобные истории свидетельствуют о всеобщем страхе: люди боялись, что целители обманывают больных. Как мы знаем из случая с Роджером Клерком, магическое исцеление могло стоить дорого, и, если родственникам удавалось насобирать денег на консультацию только у одного знахаря, они переживали, что потратят их не на того специалиста. Обвинения, наподобие предъявленных Уильяму Клоузу, также говорят о том, что, по мере того как медицинская практика становилась все более профессиональной, неофициальных целителей целенаправленно очерняли. Справедливости ради следует отметить, что эти усилия распространялись не только на ведунов, и, конечно, неофициальный характер их лечения означал, что некоторые опасные для жизни «лекарства» продавались по всей Европе[105]. Вероятно, вполне целесообразно было относиться к ведунам с осторожностью, особенно к тем, кто путешествует, предлагая свои услуги, и чей опыт никак нельзя проверить.

Молитвы и религиозные амулеты часто использовались в медицинской науке, особенно до конца XV века. Гилбертус Англикус, английский священник и по совместительству доверенный врач короля Иоанна, в 1230-х годах написал медицинский трактат. Compendium medicinae демонстрирует авторитет и образованность своего автора, который опирается на древнюю мудрость таких греческих и арабских врачевателей, как Гален, Хали Аббас (латинизированный вариант имени Али ибн аль-Аббас аль-Маджуси) и Авиценна (Абдуллах ибн Сина), знакомит читателя с различными частями тела и их возможными заболеваниями и только после этого перечисляет методы лечения. Неожиданно встретить в таком ученом труде словесные чары или амулеты для исцеления больных, но Гилбертус приводит десять заклинаний, в том числе два для остановки кровотечения, три для исцеления от ядовитых укусов (плюс одно, применяющееся специально при укусах собак) и одно для помощи в зачатии. Во многих из них волшебное заклятие сопровождается молитвой. Одно из заклинаний против ядовитых укусов начинается с «Отче наш» и «Господи, помилуй», после чего знахарь должен прочитать над раной магическую формулу “Poto pata Zene Zebete”[106].

Немецкий алхимический лечебный амулет

1600–1700. The Rijksmuseum

Сегодня это кажется немного странным: как священник и врач, получивший университетское образование, мог объяснить подобное колдовство в своей работе? Гилбертус и другие врачи и хирурги вроде него относили чары к категории experimenta. Этим понятием описывали ритуалы или действия, которые обладали необъяснимой силой, обусловленной их природными свойствами. Врачам того времени было известно, что многие вещи работают, несмотря на отсутствие очевидного объяснения; например, магниты притягивают к себе металл, хотя большинство камней аналогичного цвета, размера или формы так не делают. Такие странности понимались как нечто среднее между естественным и сверхъестественным. Предполагалось, что они исходят не от ангелов, демонов или какой-то другой сверхъестественной сущности; но, поскольку причина оставалась неясной, их относили к неестественным, или «оккультным». Гилбертус мог бы интерпретировать заклинание против укусов подобным образом: звук и форма слов “Poto pata Zene Zebete”, казалось, помогали излечить от болезней, хотя оставалось неясно как. Между тем объяснение для слов «Отче наш», которые также использовались в этом методе, было четким: они обращались к Богу для помощи пациенту.

Двойной крест: два креста с равными концами, но один конец общий для них обоих. Серебро, инкрустированное малахитом. Носили во время родов

Wellcome Collection (по лицензии CC BY 4.0)

Именно здесь грань между магией и религией становилась довольно размытой. Как мы видели ранее, ведуны для исцеления больных охотно взывали к силе Христа и святых, совсем как монахи и священники. Мы можем задаться вопросом, действительно ли есть разница между этими двумя практиками — или же она зависит от личности практикующего и от того, стоит ли за ним церковь. Поэтому вкратце рассмотрим, какие возможности исцеления предлагались в христианских святилищах, монастырях и церквях.

Гластонберийское аббатство в Сомерсете когда-то было одним из самых богатых религиозных учреждений Англии. По меньшей мере с VIII века на его территории действовал монастырь, а к XII веку его признали местом захоронения короля Артура и королевы Гвиневры. Связь с легендарным героем Англии обеспечивала аббатству покровительство сменявших друг друга монархов, включая Генриха II, Эдуарда I и даже Генриха VIII — пока тот не приказал расформировать аббатство в 1539 году, во время протестантской Реформации. Еще важнее этого королевского внимания было утверждение, что аббатство основал Иосиф Аримафейский. Святой Иосиф — последователь Иисуса, позаботившийся о его теле после распятия. Согласно давнему преданию, после вознесения Христа Иосиф отправился в Англию, принес туда христианство и