Маска или лицо - Майкл Редгрейв

Отдал должное Редгрейву и Кеннет Тайнен, рецензент «Обсервера», один из самых острых и взыскательных театральных критиков современной Англии. «Техника, которой Редгрейв иногда оснащал свои роли, казалась подчас чрезмерной, напоминая старую метафору о паровом молоте и орехе. Но Лир подобен крепости с лабиринтом, которой почти невозможно овладеть. Естественно, что Редгрейв пошел на нее приступом… В простых ролях Редгрейв часто оказывается в положении специалиста по высшей математике, которого просят сделать сложение: два плюс два. Покорпев над задачей, он сможет прийти к выводу, что иногда это дает в сумме пять. Но предложите ему сцену, вроде эпизода в Дувре, представляющего собой высшую математику театра, и он молниеносно решит ее. Здесь и в последнем акте актер дошел до самых корней Лира, до самого его существа».

Заслужить такую похвалу, притом от критика последующего поколения, к которому принадлежит Тайнен (я чуть было не сказал: «от критика рассерженного поколения»), мог только актер такого масштаба, как Редгрейв.

Если Джона Гилгуда взрастила атмосфера, породившая «потерянное поколение» после первой мировой войны, а такого актера, как Пол Скофилд, питала атмосфера, породившая «рассерженных», то Редгрейв, на мой взгляд, духовно принадлежит поколению тридцатых годов с его верой в положительные идеалы, убеждением в возможности прогресса. Опыт этого поколения был приобретен, как известно, нелегко. Редгрейв лишь частично испытал колебания, присущие этому поколению, что сказалось в его недолгом тяготении к патологизму и натурализму. Гамлет и Лир были знамениями того, что актер остался верен нравственным и общественным идеалам своего времени. Но, конечно, он обрел большую зрелость, и пережитое наложило печать на его творчество. Оно стало по-человеческп богаче, художественно совершеннее, а в целом явилось ярким жизнеутверждающим элементом в современном английском театре.

Таков образ Гектора, созданный Редгрейвом в пьесе выдающегося современного французского драматурга Жана Жироду «Троянской войны не будет». Она была написана еще в 1935 году, и автор предупреждал в ней об опасности новой мировой войны. Редгрейв, стоявший на антимилитаристских и антифашистских позициях, мечтал сыграть эту пьесу еще в 1938 году. Но тогда сделать это не удалось.

Только в 1955 году Редгрейву удалось осуществить свою мечту. Перевод пьесы сделал один из крупнейших поэтов-драматургов Англии Кристофер Фрай. Режиссером спектакля был американец Гарольд Клёрмен, крупнейший представитель принципов сценического реализма в современной американской режиссуре. Спектакль был поставлен в Лондоне в июле 1955 года. Его несомненный социально-политический смысл заключался в осуждении холодной войны.

Редгрейв играл роль Гектора. Ему глубоко близки идеалы этого героя, верящего в разум, взывающего к здравому смыслу и человечности, призывающего людей одуматься, прежде чем наступит роковой момент. «Все люди ответственны!» — восклицает Гектор, когда решается вопрос, быть или не быть войне. Смерть уравнивает победителей с побежденными, и Гектор говорит: «Война кажется мне самым смрадным и самым лицемерным средством уравнивать людей, и я не приемлю смерть ни как наказание для трусов, ни как награду живым». В пьесе Жироду старинный гомеровский сюжет служит для утверждения идеи мира между народами. Как определил английский критик Ричард Финдлейтер, Гектор убеждает всех в необходимости мирного сосуществования.

Американский критик Брукс Аткинсон писал об исполнении Редгрейвом роли Гектора: «За всем, что он говорит, чувствуется работа мысли». Роль удалась Редгрейву, потому что он подошел к ней не только с чисто профессиональной точки зрения, но как актер-мыслитель, которого волнуют актуальнейшие вопросы современности. Даже рецензент «Таймса» был вынужден признать искренний пафос актера, когда Гектор в последнем споре с Уилиссом опровергает доводы тех, «кто связывает войну с красотой, умением, мужеством и священной симметрией мирового порядка».

Из Лондона спектакль был перенесен иа нью-йоркскую сцену. Ни одно послевоенное выступление английского актера в США не имело такого успеха, как выступление Редгрейва в роли Гектора. Это был не только актерский успех, но и общественный успех идей мира.

В следующем сезоне Редгрейв поставил в Нью-Йорке «Месяц в деревне». Постановка была осуществлена в одном из немногих репертуарных театров США — в «Фениксе», руководимом Норрисом Хоутоном. Кроме того, у себя на родине Редгрейв в 1962 году сыграл Дядю Ваню.

После того как Олд Вик недавно был преобразован в Английский национальный театр, Редгрейва пригласили принять участие в его первом сезоне, открывшемся в 1963 году. Здесь он снова сыграл одну из своих любимых ролей — Дядю Ваню (в одноименной пьесе Чехова), а также выступил в «Гамлете». Читая программу спектакля, я вспомнил свой разговор с Редгрейвом, когда он играл у нас роль датского принца. Редгрейву было тогда пятьдесят лет. Но все, кто видел спектакль, помнят: на сцене ему никак нельзя было дать больше тридцати (как и полагается по роли). Редгрейв сказал тогда: «Я играю Гамлета в последний раз. Актер должен знать, какие роли он может играть в том или ином возрасте». Меня очень поразил тогда этот столь редкий «реализм»: обычно актеры, а особенно актрисы, забывают о возрастном «пределе». Мне было любопытно проверить, исполнит ли Редгрейв то, что он сказал.

Да, исполнил! Теперь Редгрейв сыграл короля Клавдия, по отзывам критики, с обычным для него мастерством. Но в полную силу его мастерство проявилось в роли Дяди Вани. Зная творческий путь Редгрейва, мы хорошо понимаем, что в этом есть своя логика. Реалистическая направленность всего творчества Редгрейва не могла не привести его к величайшему из новейших реалистов — к Чехову. Глубокий гуманизм русского драматурга, его тонкое психологическое мастерство открывают широкий простор для такого художника сцены, как Редгрейв.

Если бы надо было в одной фразе сформулировать все творчество Редгрейва, я определил бы его словами: от Дядюшки Гарри к Дяде Ване, от подобия реализма — к подлинному реализму.

Добавим к сказанному, что Редгрейв еще и драматург. В 1960 году мне довелось видеть в Лондоне его пьесу «Архив Асперна», написанную на сюжет повести Генри Джеймса. И хотя драматургия является лишь побочным интересом Редгрейва, нельзя не признать, что он прекрасно владеет техникой сценически эффектных пьес.

Теперь, когда мы познакомились с Редгрейвом как актером, обратимся к содержанию его книги. Прежде всего отметим, что она составлена из материалов двух его книг: первая из них «Пути и средства актера» — вышла в 1953 году и после этого дважды переиздавалась; вторая — «Маска или лицо» — была опубликована в 1958 году.

Обе книги составлены на основе лекций, которые Редгрейв читал в США. И хотя он касается в них серьезных и глубоких вопросов, все же он сумел сохранить здесь живую и непринужденную манеру беседы со своими читателями. В настоящем издании фактически воспроизведены обе книги с весьма