Альфред Хаусмен - Избранные стихотворения

Перевод А. Кокотова

xlvi

Моряки и сухопуты, сядем вместе на причале.Расскажу я вам сегодня сказку о своей печали.Видите — покатым пирсом в воду врезалась земля?Там не раз бродил под вечер со своей печалью я.Солнце к западу проплыло, в пламени пурпурном тая,А в кильватере светила шла трирема золотая,Корпус, парус и оснастка золотом слепили взгляд.Я сказал своей печали: — Вот бы нам уплыть в закат!Мы доверим наши судьбы огненной волне прилива.Поплывем по следу солнца радостно и терпеливо.За спиной оставим страны, где потемки и туман.На крыле своем трирема нас возьмет за океан!А трирема повернула и вонзилась в берег носом.Капитан оперся на борт, обратясь ко мне с вопросом:— Можешь мне помочь, бискаец, я измаялся совсем?Я смотрел, не отрываясь, на его блестящий шлемИ молчал, а он продолжил, улыбнувшись несчастливо:— Помоги моей печали, сын Бискайского залива…Покачал я головою, неприступен и суров:Кто живет у океана, тот не любит лишних слов.Мы расстались с капитаном, — каждому свои печали.Больше золотой триремы я не видел на причале.

Перевод М. Калинина

xlvii

О Ты, кто из горних просторовПустыней глухонемойДетей своих в путь отправляешь,А после зовешь их домой,

Кто много племен и народовИз глины и праха слепил,А после от света дневногоИх вечною тенью укрыл:

Мы ныне к покою и мируНавеки нисходим во тьму.Мы созданы были ТобоюИ зову верны Твоему.

Перевод А. Кокотова

Дополнительные стихи (1939)

ii

О, когда бы мы с тобойБыли оба моряками,Вместе плыли б мы веснойЗа добычею к Панаме.

О, когда бы мы с тобойБыли в армии солдаты, —Видя, что проигран бой,Мы ушли бы, как два брата.

Но теперь мы врозь с тобой,Наша дружба позабыта, —Пусть пиратствует другойИ спокойно спит убитый.

Перевод Г. Бена

iii

В Эдеме, Господом любим,Жил счастливо Адам,И плод познания над нимВисел, не тронут, там.

Но как недолог счастья срок,Адам узнал, когдаЕго изгнал могучий БогИз рая навсегда.

Так здесь не задержусь и я —Мне отдыхать невмочь:В груди болит душа мояИ властно рвется прочь.

Перевод Г. Бена

iv

Даю по уговоруНе дар, а лишь заём;Но только кредитораНе укоряй потом.

Получит смертный то лишь.Что смертный лишь дает.Отсрочку ты отмолишь,Но всё же срок придет.

Хоть смерть нас всех сильнее,Любовь порой сильна.Срок времени длиннее,Но и она длинна.

Перевод Г. Бена

vi

Не спрашивай, боясь, что я отвечу.Смолчали все, и мне ответить нечем.Погибли сотни молча — и забыты.Не спрашивай, боясь, что я отвечу,

Как тот был слаб, а тот — прочней гранита,А тот был храбр — как лев, бросался в сечу,А тот меня любил, — и все убиты.Не спрашивай, боясь, что я отвечу.

Перевод Г. Бена

ix

Коль с ночи до прихода дняЗвонят колокола,То сердце ноет у меняЗа все мои дела.

Перевод Г. Бена

xiv

«Страна в потрясенье снова?Умом повредился мир?Качнулась земли основа?»«Довольно трепать мундир».

«В народе ведутся речи,Чтоб дрогнувший небосводВсем миром принять на плечи?»«Тебе — отдохнуть черед».

«Мы наголову разбиты?Захватчики нас теснят?Но мы с ними будем квиты!»«Оставь петушиться, брат».

Нечистый в безумном танцеСлуживого закружил.И пряжки звенят на ранцеНад холмиками могил.

Перевод М. Калинина

xv

Тому уж минуло пять лет.Твердил я: «Бед страшнее нет.Пора мне путь закончить свой».Беда пришла. А я — живой.

Я не боюсь. И в этот разНе грянул мой урочный час.Я все страданья соберу, —Но лишь от старости умру.

Укрыв пустою синевойБездушный мир, где бед — с лихвой,Творила Господа рукаМощь и надежность на века.

Удар — и раскололась сталь.Базальт прочнейший пылью стал.Алмаз застыл в сияньи… Вдруг —Сто тысяч искр летят вокруг.

Где он, последний наш оплот?Что держит нас и чем живётНаш мир в движении его?Лишь сердце. Больше ничего.

Перевод И. Поляковой-Севостьяновой

xviii

Что за грешника младого там в наручниках ведут?В чем таком он провинился, что кругом его клянут?Отчего по виду скорбен он едва ли не до слез?Знать, ему свободы стоил небывалый цвет волос.

Оскорбителен природе человека — сей окрас,За него во время оно вздернуть следовало враз;Впрочем, виселицу вряд ли стоит принимать всерьез, —Вот содрать с него бы кожу за ужасный цвет волос.

В поведеньи его воля чрезвычайная видна —Красить голову украдкой в невозможные тона;Но ведут его без шляпы, чтобы громко произнесПриговор судья суровый за отвратный цвет волос.

Осужден топчак давить он, иль трепать канат морской,Иль долбить в Портленде камень что в мороз,что в лютый зной, А в коротких промежутках может этот камнетесВозводить хулу на Бога за несчастный цвет волос.

Перевод В. Вотрина

xxi

В загашнике года былоНемало холодных дней.Звонили в церквях уныло,И делалось всё темней.

В Господне жилище дажеНазойливый мрак пролез,Здесь — матовые витражиИ фресок дремучий лес.

Пыталось глухое эхоДо самых стропил взлететь:Рыданья и взрывы смеха…А кто-то пытался петь.

Во множестве те здесь были,Кого называть нельзя.Их лица как воск оплыли,В огне вековом сквозя.

Короны, тиары, митрыСияли на головах.Но белым с одной палитрыВсе лица раскрасил страх.

Под тяжестью дуг соборных,Незыблемых сотни лет,Стояла толпа покорныхТому, кто дает нам свет.

Разрушив былой оракул,Молитва взяла их в плен,Но только никто не плакалИ не преклонял колен.

«Пока мы здесь, соглядатай, —Услышал я, — зорче взгляд.День завтрашний станет датойСверженья богов во ад.

Закончим свои мытарстваМы с первым лучом зари.Разрушены будут царства,Повержены в прах — цари.

Оставив междоусобья,Теперь мы поем псалмы.Что смотришь ты исподлобья?Назавтра исчезнем мы.

Владыки владений мнимых,Святые, в ком ни на грошНет святости, — средь гонимыхИ проклятых нас найдешь.

Бессмертных и бесконечныхСочтутся назавтра дни».И смолкли от мыслей встречных,Забыв обо мне, они.

Вниманье свое вернулиК молитвенному трудуИ горестно затянули:«Господь нам послал звезду…»

Бегом из вчера в сегодняЯ кинулся впопыхах.Диковинно речь ГосподняВ нечистых звучит устах!

Перевод М. Калинина