Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

– Вы что, хотите дома чай с вареньем пить? Немедленно на работу!

Через день Сергей Павлович поощрил того же сотрудника за быстрое и правильное решение другого вопроса.

«Третья ступень, – свидетельствовал беспристрастный мемуарист О.Г. Ивановский, – стала называться “Еленой”, а сокращенно просто “Е”. Блок “Е”. Для этого блока наши специалисты вместе с коллективом конструкторского бюро Семена Ариевича Косберга создали ракетный двигатель, которого еще не знала ракетная техника. Он мог запускаться в вакууме и в невесомости, причем имел очень хорошие характеристики и по тяге, и по собственному весу».

* * *

В первые мартовские дни 1958 года, заручившись поддержкой Келдыша, все больше увлекавшегося космосом, Королев направил в правительство предложение по разработке космических аппаратов для исследования Луны.

Поддержал Королева и Устинов. Однако и он, и почти во всем с Устиновым солидарный министр обороны Малиновский выпускать Королева из круга военных задач не собирались: вместе с тематикой по боевым ракетам на твердом топливе ему передали еще и соседнее ЦНИИ-58 известного генерала-артиллериста Василия Гавриловича Грабина, чьи пушки, как пишут военные историки, слыли во время Отечественной войны грозой для немецких танков.

Королев, сохранивший благодарное чувство к Тухачевскому, помнил, что Грабин с «красным маршалом» конфликтовал – резко отказался заниматься по приказу Тухачевского динамореактивными пушками системы Курчевского: воплощенные в металл на другом заводе пять тысяч пушек послужили не армии, а сборщикам металлолома.

Черток считал, что решение по передаче ЦНИИ-58 Королеву исходило от Устинова. С Грабиным Дмитрий Федорович был в натянутых отношениях еще с той поры, когда заносчивый артиллерист-конструктор выходил при решении любых вопросов лично на Сталина, обходя молодого наркома. «В 1959 году Устинову представился очень удобный случай убить двух зайцев: окончательно рассчитаться за все обиды с Грабиным, доказав ему наконец, “кто есть кто”, и удовлетворить настоятельные, законные требования Королева о расширении производственно-конструкторской базы», – Черток не сомневался, что предложение Устинова поддержал Хрущев.

Первым сторонником приоритета ракет в ущерб артиллерии был Берия. Весной 1953 года он приказал свернуть работы по тяжелым крейсерам, оснащенным артиллерийскими установками СМ-31, на тот момент считавшимися лучшими в мире. Постепенно все артиллерийские заводы перевели на ракетную тематику. «Свернув» самого Берию, Хрущев тем не менее вслед за ним настолько поверил в новое оружие, что даже своего сына Сергея видел только ракетчиком. Возможно, по совету Устинова, на тот момент заместителя председателя Совета Министров СССР, он устроил сына в ОКБ Челомея, подсуетившегося заранее для приобретения сотрудника, столь ценного и удачного для своей карьеры. Тут же министр обороны Малиновский по отработанной служебной логике стал активно Челомея поддерживать.

Родион Яковлевич Малиновский. 1950-е годы

Опасаясь, что военные заказы, а значит, деньги и на космические пуски уплывут в конкурирующее ОКБ, Королев старался убедить Малиновского в преимуществах ракеты Р-7 над разработками Челомея, заранее заслав в челомеевское ОКБ своих «разведчиков», чтобы убеждать, так сказать, на фактах. Подключал Сергей Павлович к приводимым доказательствам и личное обаяние. До него доползали слухи, что маршал Малиновский, боевой вклад которого ценил Сталин, – незаконнорожденный сын полицмейстера города Одессы: на высеченное грубоватым каменотесом лицо Малиновского падал теплый отсвет любимого моря, и легкий ностальгический акцент наделял дипломатические ходы оттенком искренности. Как талантливый актер не играет, а вживается в образ, так и Королев никогда не был притворно искренним: все исходило из его собственных чувств, только чувства не рассеивались в пространстве, а собирались в световой луч, направленный к главной цели.

Несомненно, и сам Королев, вслед за Хрущевым, считал, что сейчас ракетно-ядерный щит много важнее пушечной артиллерии. Хотя в те же годы США уделяли большое внимание созданию ядерно оснащенных артиллерийских снарядов, Королев пропускал ненужную для Дела информацию мимо сознания.

И все-таки вряд ли решение Устинова передать Королеву ЦНИИ-58 было вызвано запоздалой местью непокорному Грабину, скорее нелюбовь к нему послужила лишь фоном для решения, удовлетворявшего других «двух зайцев»: желание Хрущева всячески способствовать ракетчикам и просьбу Королева о расширении ОКБ-1. Самым удачным вариантом виделось поглощение соседней организации.

Леонид Васильевич Смирнов. 1982 год

Перед Василием Гавриловичем Грабиным Сергей Павлович испытывал некоторую неловкость и, понимая, что большая часть грабинских сотрудников станет работать в ОКБ-1, не хотел выставлять себя виновником ликвидации ЦНИИ-58.

Черток вспоминал, что Бушуеву и ему Королев сказал:

– Решение, конечно, нам на пользу, там большой коллектив, есть опытные конструкторы, налаженное производство – все это позволит нам развернуть новые работы не только по твердотопливным ракетам, но и по космосу. Но Грабин не перекати-поле, а тоже главный. И мне просто неудобно ставить ему подножку. И я по этому вопросу никакой инициативы проявлять не хочу. Поэтому на переговоры с ним идите оба.

Грабин любил цветы: территория вокруг ЦНИИ-58 походила на оранжерею. Генеральский кабинет тоже был «с ванной, гостиной, фонтаном и садом» – Королеву очень не нравились такие излишества. Когда Грабин освободил кабинет, Королев приказал всю «генеральскую роскошь» убрать. Убрали и экспонаты артиллерийского музея, из-за чего впоследствии пропали ценнейшие образцы боевой техники.

Парторга своего ОКБ-1 Королев попросил не трогать квартирную очередь присоединяемого ЦНИИ-58.

– У них уже два дома почти достроены, все нужно оставить как есть. Себе не прихватывать.

– Наши сотрудники, Сергей Павлович, тоже нуждаются в жилье.

– Решим! Дайте только срок, будет вам и дудка, будет и свисток!

Парторг улыбнулся:

– А заработная плата у наших от объединения с грабовцами не пострадает?

– Постараюсь, чтобы все отсталость как есть. Устинов понимает наши проблемы.

Присоединенное здание Королев сделал территорией № 2, «космическим крылом» ОКБ-1, возглавляемым Константином Давыдовичем Бушуевым. Правда, через три года Королев вернул и космос, и своего заместителя Бушуева к себе: грабинская территория потеряла специфику, став просто продолжением ОКБ-1, а генеральский кабинет на тридцать лет занял Борис Евсеевич Черток. Острословы поговаривали, что ради кабинета он и «подсидел» Бушуева, мол, Черток еще с Германии мечтал быть генералом и обожал «шикарную мебель». Вопреки острословам Бушуев и Черток тесно дружили и после «дислокации». Конечно, причина перестановок иная: в довольно долгий период реорганизации Королев прикрыл Бушуевым собственную роль в поглощении ЦНИИ-58, а отделение «космического крыла» предпринял как тактический ход для разжигания интереса грабовцев к новой для них научной теме и одновременно – для убеждения «дяди Мити», что самое важное для ОКБ-1 все-таки военные разработки, а все остальное, космическое, несколько в стороне. Но поскольку космос был главным для Королева, когда побочные цели были достигнуты, он вернул его себе.

* * *

Как-то