Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

уважение и зависть мировых лидеров. Пристальный взгляд Устинова, привыкшего ценить только тайную военную силу, тут же уловил: Хрущев теперь будет во всем поддерживать Королева, они совпали – оба жаждут высоты, и не столь важно, что понимают высоту по-разному. Даже в разоблачении Хрущевым культа Сталина Дмитрий Федорович видел прежде всего стремление, освободившись от гигантской тени, которая была еще много сильнее нового генсека, возвыситься над этой тенью. Сейчас он и Королева вознесет, подумал недовольно.

– Для армии, конечно, от этой оглушительной славы кое-какая политическая польза есть, – ворчливо сказал Рябикову, – а вот практической пользы никакой, только отвлечет Королева от вооружения. Отвлечет – перекроем средства.

– Академия ни одной ракеты без нас не вытянет.

– Есть, конечно, Янгель… Козлов… Решетнов… Макеев… Хорошие кадры, надо признать, выковали в НИИ-88… Да, еще Челомей.

– И все-таки, Дмитрий Федорович, пока Королев первый.

– Пока первый, – согласился Устинов.

Неплохо, пожалуй, что сына Хрущева, возмечтавшего стать великим ракетчиком, пристроили к Челомею, решил он, это уравновесит и немного приструнит Королева, получившего за спутник «закрытую» Ленинскую премию, а то он сам вместе с ним взлетел. Кремль щедро раздал награды: коллектив ОКБ-1 был награжден орденом Ленина, пяти сотрудникам присвоили звание Героя Социалистического Труда, одиннадцати присуждена Ленинская премия, сотни сотрудники ОКБ-1 получили ордена и медали.

Хрущев с искренней страстью увлекающейся натуры восхищался Королевым.

– Сергей Павлович, у нас в ЦК считали ваш спутник какой-то фантастикой! Пришлось мне самому поддержать ваши предложения! – говорил ему, приглашенному в Кремль.

– Спасибо, Никита Сергеевич, признаться, я сразу предполагал, что помогла ваша личная поддержка.

Хрущев смеялся до слез.

– Я и сейчас готов вас поддержать! На годовщину Октября ждем от вас подарка для страны! Советской власти сорок лет, срок почтенный и внушительный! Сможете чем-то нас порадовать? Понятно, что на Луну пока вы спутник не запустите…

На Луну пока не запустите, мысленно повторил Королев.

– А если отправить в космос… – он сделал намеренную паузу, – живого представителя фауны… Например, собаку?

– Космический полет спутника с собакой! – Хрущеву идея понравилась: неожиданно, эффектно, опять же впервые в мире. – Только обязательно к празднику! Мы в ЦК щедро вас отблагодарим!

В тот же вечер Королев позвонил Яздовскому, продолжавшему медико-биологические пуски на полигоне Капустин Яр.

– Владимир Иванович, срочно нужна собака для полета в спутнике! Есть подготовленные животные?

– Есть. Три из них совсем недавно прошли испытания в барокамерах и на центрифугах.

– Основная задача – проверка, может ли живой организм выдержать невесомость, – объяснял Яздовскому Королев, заглушая в себе голос сочувствия к обреченной собаке. – Придется пойти по стопам академика Павлова, у него были случаи гибели животных: собаку обратно вернуть мы не сможем. Но и проверить, перенесет ли живое существо невесомость и перегрузки, другого способа, к сожалению, нет. Отправить ракету мы обязаны к Октябрьской годовщине, то есть времени на подготовку в обрез.

На следующий день Фрол Романович Козлов собрал совещание и подтвердил: в ЦК ждут пуска спутника с животным к 7 ноября. Кроме чиновников высшего эшелона: Рябикова, Мрыкина и Пашкова, на совещание были приглашены специалисты-ракетчики во главе с Королевым: энтузиазма эта идея ни у кого из пришедших конструкторов не вызвала.

Космический корабль «Восток». Макет. Масштаб 1:3. 1970 год

[Музей космонавтики]

Выбор пал на тихую Лайку, не ведавшую, что ей суждено стать космическим камикадзе и обрести посмертную славу.

Мало кому в ОКБ-1 нравился этот эксперимент. Друг юности Петр Флеров, приглашенный Королевым в ОКБ и впоследствии помогавший как известный авиаспециалист решать многие проблемы, связанные с авиацией, а таких частных проблем было немало, – честно признался Сергею Павловичу, что он категорически против отправки в космос собаки до разработки способов ее возвращения.

– Да и я был бы против, Петро, – грустно признался Королев, – но не тебя же мне отправлять, чтобы понять невесомость и все прочее. А потом… – Он показал пальцем на потолок. – Сам понимаешь.

– Отступать нам некуда, – сказал Королев Бушуеву, тяжело осев в кресле. – Ты, Костя, теперь отвечаешь у меня за все космические проекты, так что не расслабляйся. Сейчас необходимо поднапрячься и ради веса максимально упростить конструкцию, думаю, не стоит отделять контейнер от ракеты. Нравится тебе все это или не нравится, нас уже сосватали.

* * *

И все-таки вдохновенный душевный подъем, который охватил Королева после полета первого спутника, заслонял неподходящие размышления. Еще с юности он умел вытеснять из сознания любые несоответствия. Внимание и заинтересованность Хрущева открывали небесное пространство для самых смелых космических полетов. Но сразу обходить Устинова Королев не думал: ракета Р-7 все еще не поставлена на вооружение, военные ворчат, что уязвим стартовый комплекс, и недовольны длительностью подготовки к стрельбе. И хотя Козлов в Днепропетровске улучшает боевые и летные качества Р-7, позиции ракеты в вооружении пока неопределенные, Устинов, если захочет, легко передвинет стрелки в эту сторону и охладит восторг Хрущева: царская любовь, как известно, изменчива и капризна… Значит, сейчас просто необходимо успеть запустить второй спутник к Октябрьским праздникам!

Спускаемый аппарат КК «Восток». Макет. 1960-е годы

[Музей космонавтики]

Еще до первого спутника проектировались и разрабатывались в рамках проекта «Объект-Д» два других, один решили приспособить к полету Лайки. Королева беспокоила общая масса носителя, аппаратуры и контейнера с животным.

– Укладываемся, – доложил Ивановский, – точно в полутонну.

Детали изготавливали по эскизам. При сборке прямо в цехе по указаниям конструкторов и Главного на ходу что-то уточняли и меняли. Сергей Павлович из цеха не выходил днями, а Михаил Степанович Хомяков на заводе ночевал.

– Ты же, Олег, знаешь, – говорил он Ивановскому, – ЭсПэ ждать не может. Темп! Что задумано – делать немедленно! Работаем не с первой, а со второй космической скоростью!

В конце октября, через две с небольшим недели, спутник был готов и доставлен на космодром Байконур: так теперь называли полигон Тюратам. Вскоре привезли Лайку, всю в проводах, проведенных прямо под кожу к датчикам для регистрации дыхания, пульса, кровяного давления и других биологических показателей. С Лайкой была собачка-дублер. После побега пса по кличке Смелый Яздовский решил готовить заранее к полету сразу двух собак. Перед стартом, зная, что Лайка никогда не вернется на Землю, он старался не смотреть на Королева: оба чувствовали себя неловко.

3 ноября 1957 года Лайка стала первой космической собакой. Невесомость она перенесла хорошо. Голованов пишет о полете с восторгом: «А ведь и правда, это была замечательная победа! Собака не просто осталась жива, когда ее подняли в космос, но жила в космосе целую неделю! Она погибла