Искусство как выбор. История моей жизни - Зельфира Исмаиловна Трегулова

большом, третий кабинет занимала я. В РОСИЗО не было человека или отдела, занимавшегося бы пиаром и работой со спонсорами, и я пригласила возглавить это направление Татьяну Волосатову, которая ранее отвечала за это направление в Музеях Кремля, она и еще один сотрудник, работавший с прессой, разместились вместе с нами в том же Газетном. С учетом необходимости реконструкции особняка в Малом Власьевском и оборудования нового выставочного пространства в Люблине, а также решения серьезных имущественных вопросов и реставрационных работ в примыкающих к основному зданию пространствах бывшего дома культуры, я пригласила в качестве своего заместителя по вопросам строительства и содержания зданий прекрасного профессионала Игоря Сергеева, занимавшего до этого аналогичную должность в Музеях Московского Кремля и очень много сделавшего для реставрации важнейших памятников архитектуры на его территории.

В первые месяцы работы я через день приезжала на совещания в Министерство культуры – или приходила, поскольку Газетный переулок находится в непосредственной близости от Малого Гнездниковского, где в большом здании под номером 17 располагался – и располагается – Минкульт. Это было очень трудное время – знакомство с тем, как функционирует РОСИЗО, участие в формировании выставочных программ Годов культуры – а я сразу же получила все планы Министерства на два ближайших года с предложением придумать и сделать знаковые выставки в рамках каждого из таких перекрестных годов. Мне очень помогала в те первые месяцы моя бывшая сокурсница Наталья Самойленко, которая незадолго до моего перехода в РОСИЗО пришла в Министерство на должность директора департамента музеев. Именно она произнесла фразу, которая оказалась пророческой и звучала примерно так: «Эта должность сможет стать для тебя трамплином», хотя по Москве ходили разговоры, что я вытянула «волчий билет». Я часто встречалась и с заместителем министра Аллой Маниловой, курировавшей музеи, туризм и международные связи, именно с ней я согласовывала программу выставок, которые мы предлагали осуществить в России и за рубежом. В 2014 году должен был проходить Год туризма Россия – Италия, и Наталья Самойленко предложила сделать в Италии выставку о Палладио и России. Куратором проекта мы решили пригласить Аркадия Ипполитова, который согласился сделать эту работу в сотрудничестве с другим, еще совсем молодым сотрудником Эрмитажа Василием Успенским.

В этот момент РОСИЗО работало над выставкой Виктора Попкова в Москве, в Академии художеств на Пречистенке, и в Венеции, в выставочном зале Университета Ка-Фоскари. Именно тогда я познакомилась с профессором этого университета, знаменитого своей мощной кафедрой славистики – Сильвией Бурини, ученицей Юрия Михайловича Лотмана, лекции которого во время его приездов в Москву я в университетские годы никогда не пропускала, и мы начали интенсивнейшую работу над проектом, посвященным Попкову, – выставку финансировал известный коллекционер и поклонник творчества художника Андрей Филатов.

Ипполитов и Успенский придумали блестящий проект о Палладио и его влиянии на русскую культуру, но нужно было найти достойное место экспонирования и обеспечить недостающее финансирование, и я старалась найти правильные контакты. Мы прекрасно понимали, что выставку о Палладио нужно делать в Венеции, я приезжала туда с представителями известной итальянской компании Mondo Mostra, которая занималась организацией важнейших музейных выставок в Италии, но нам не удалось найти подходящее пространство в Галерее Академии, которая только-только начала приводить в порядок свои новые выставочные залы. Я переговорила об этом проекте с Сильвией Бурини, мы встретились с ней и с генеральным директором музеев Венеции Габриэллой Белли, и она предложила залы Музея Коррер, находящегося не где-нибудь, а на площади Сан-Марко. Нам предоставили большую анфиладу, идущую вдоль фасада Новых прокураций, – пространства хватило и для экспонатов, и для очень интересного фильма, который, как и каталог, произвел сенсацию на выставке, – это был единственный случай, когда я отдала совсем небольшой по деньгам заказ своему родственнику – фильм сделал мой зять Степан, прекрасный художник-аниматор, окончивший художественную академию в городе Бреда, автор анимационного фильма о Павле Филонове, впервые показанного на большой ретроспективе художника в Русском музее.

Координатором проекта, в состав которого входили важнейшие экспонаты из двадцати шести (!) музеев России, я назначила Марию Годлевскую – в пару к Аркадию нужно было подобрать «собрата по разуму». Это был ее первый выставочный проект, она очень многому училась, работая над ним, но еще очень многого не умела и в силу своей академической тщательности не знала, что в подготовке выставки всегда наступает момент, когда нужно поставить точку, иначе начнет рушиться целое. Мне пришлось подхватить проект, в результате выставка открылась на неделю позже, в середине сентября 2014 года, но получилась абсолютно великолепной. Нам удалось найти недостающие средства в Российско-итальянском фонде, который возглавлял Владимир Дмитриев, наш давний партнер по Музеям Кремля – основную часть бюджета предоставило Министерство культуры России – и привезти в Италию на вернисаж нескольких ведущих российских журналистов.

Выставка открывалась в период проведения Венецианского кинофестиваля, все гостиницы в городе были забиты и абсолютно недоступны по ценам. Нам удалось забронировать номера для официальной делегации российских музейщиков, кураторов и журналистов только на острове Лидо и за какие-то смешные деньги – 56 евро в сутки за номер, но, когда я наконец оказалась там, я поняла причину и низкой цены, и наличия в гостинице мест. Это был старый двухэтажный особняк с небольшим садом и фонтаном перед ним, и первым, что пришло на ум при виде его, было название повести Томаса Манна «Смерть в Венеции». Казалось, что плотный зеленый мох, которым зарос весь фонтан, окутал и само здание – как разросшиеся ветви деревьев закрывают дворец в декорациях к балету «Спящая красавица». Все было невероятно старым, давным-давно не ремонтировавшимся, но полным какого-то особого очарования. В номере у главного хранителя Третьяковской галереи Татьяны Городковой немедленно отломилась ручка двери ванной, в моей комнате не закрывалось окно, утром за завтраком от перегрева вылетела старенькая кофемашина, но никто из приехавших на открытие выставки, включая журналистов, не роптал и не жаловался – все понимали, что мы экономили каждый рубль, а сам полуразрушенный особняк, где по вечерам все курили и общались у фонтана, производил какое-то чарующее меланхолическое впечатление.

В один из дней я проснулась достаточно рано и решила прогуляться по Лидо – я первый раз жила там. Дошла до знаменитого отеля «Эксцельсиор», а потом повернула вдоль моря влево и оказалась перед большим забором, закрывавшим огромное заброшенное здание, на фасаде которого виднелась надпись Grande Hotel des Baignes. Я стояла и не верила своим глазам – вот гостиница, в которой происходило действие повести Томаса Манна, вот место, где в 1929 году умер мой кумир – Сергей Павлович Дягилев. Прекрасное, обветшавшее, никому не нужное здание было чем-то похоже на тот отель, в котором мы все жили, и на саму Венецию, которая тоже постепенно умирает, как ни прискорбно это осознавать.

Зато сама выставка была как глоток свежего воздуха