Геннадий Геродник - Моя фронтовая лыжня

Один погожий день мы провели на лоне природы: у построенной к празднику фронтовой землянки в живописном местечке. Здесь в годы войны тренировались лыжники, и отсюда челябинцы провожали их на фронт. В юбилейных торжествах приняли участие юные пионеры, комсомольцы, спортсмены-лыжники, ветераны других родов войск.

Среди многочисленных пожеланий, которыми челябинцы напутствовали нас, гостей, были и такие: «Ждем вас к 45-летию и 50-летию Победы!» Дожить бы до этих юбилейных дат!

Праздник первогвардейцев

18 сентября 1981 года наша страна отпраздновала 40-летие советской гвардии. В Москве собрались ветераны четырех первых гвардейских дивизий, а также первогвардейцы других родов войск — летчики, моряки, танкисты…

Среди трехсот ветеранов 4-й гвардейской участников исторических боев у Ельни оказалось совсем немного. Основная их группа уехала праздновать юбилей туда, где дивизия в кровопролитных боях заслужила почетное звание. Чуть побольше, около трех десятков, присутствовало «любанцев». 172-й лыжбат я представлял в единственном числе…

Прежде всего я узнал главного летописца 4-й гвардейской — артиллериста Назиба Зариповича Кадырова. С ним я уже встречался в послевоенные годы, работая в Центральном военном архиве. По-ветерански обнялся и расцеловался еще с одним артиллеристом — Валерианой Крыловым. Он опубликовал правдивую и обладающую рядом художественных достоинств документальную повесть «Обыкновенные гвардейцы». Об артиллеристах нашей дивизии в Любанской операции. Разыскал я еще нескольких ветеранов, с которыми одновременно воевал под Мясным Бором и на берегах Керести…

В первый день праздника все четыре дивизии провели вместе, по общему плану.

…Возлагаем венок на могилу Неизвестного солдата. Много раз приходилось видеть эту торжественно-скорбную церемонию на экране телевизора, но никогда она не волновала мою душу так глубоко, как сегодня, когда я сам оказался у Кремлевской стены. Для зарубежных гостей фигура советского воина, надо полагать, всего лишь обобщающий символ. А я воспринимаю ее очень и очень конкретно. Мои затуманенные глаза некоторое время не видят монумента, и передо мною длинной чередой проходят на лыжах Сергей Науменко, Геннадий Кокоулин, Авенир Гаренских, Семен Белых и десятки, сотни других моих однополчан. Все они волей беспощадной военной судьбы стали Неизвестными и покоятся в братских могилах то ли в Мясном Бору, то ли в Мостках, то ли в Спасской Полисти… Или не обнаружены еще в приволховских топях и ждут своих красных следопытов…

Если сбросить со счетов немногих счастливчиков вроде меня, Вахонина, Фунина, то 172-й ОЛБ можно назвать Неизвестным батальоном. А ведь были в этой погибельной войне и Неизвестные полки, Неизвестные дивизии…

Сегодня я до конца понял мудрый смысл, целесообразность и, более того, необходимость этой благородной традиции. Неизвестные солдаты сражались плечом к плечу с солдатами Известными, вместе с ними шагали по трудным фронтовым дорогам к Победе. Вместе ходили в атаки, штурмовали доты и дзоты, форсировали реки… Слепой Случай, захвативший в хаотической круговерти войны небывалую власть, отнял у них жизнь, лишил их воинских званий и наград, лишил фамилии и имени, которым нарекли их отец и мать…

Вот почему по всей нашей стране на могилах Неизвестных солдат горит Вечный огонь, вот почему мы, живые, возлагаем на них цветы!

Вечер того же дня — торжественное собрание ветеранов в Доме Советской Армии… Нет, я не стану описывать, как это происходило, что говорили выступающие, какие чувства одолевали ветеранов… Боюсь, что у меня не хватит умения привлечь читателя в сопереживатели. Расскажу только об одном эпизоде.

В сопровождении почетного караула на сцену внесли боевые знамена гвардейских дивизий. Все встали. Потрясающая встреча! Ведь подавляющее большинство присутствующих в зале ветеранов увидело свое дивизионное знамя впервые: на фронте, в боях и походах, было не до парадов, не до торжественных церемоний с выносом развернутых знамен.

Мы, солдаты переднего края, знали, что наше дивизионное знамя где-то неподалеку, и в любой обстановке чувствовали ответственность за него. В особо трудные моменты, например при выходе «долиной смерти» на Большую землю, беспокоились о его судьбе. Дивизионное знамя было для нас символом солдатской доблести и чести, символом Родины. Но только сейчас, спустя более трети века после окончания войны, мы видим нашего ветерана-фронтовика так непривычно близко, видим во всей красе и величии.

Мысленно представляю себе путь трудных побед, который прошло наше знамя, водя за собой 4-ю гвардейскую по полям сражений. После Ельни и Волховского фронта — прорыв под Клетской северо-западнее Сталинграда, города Шахты, Енакиево, Донецк, Апостолово, Кривой Рог, Одесса, Ясско-Кишиневская операция, Галац, Браилов, Будапешт, Вена… Особое место в этом длинном перечне занимает столица Австрии. За участие в ее освобождении 4-я гвардейская получила почетное наименование «Венской».

Второй день праздника каждая из четырех дивизий провела в своей подшефной школе. У 4-й гвардейской давнишняя дружба со средней школой № 587 на Можайском шоссе. Здесь обстановка была менее официальной — домашней, уютной. Мы услышали от юных друзей много добрых пожеланий. Учителя и ученики пригласили к себе в гости к 50-летию советской гвардии.

Что и говорить, заманчивая перспектива!

Раздумья о судьбе 2-й ударной

В разгар боев на берегах Керести нам, лыжбатовцам, стало известно, что наша 4-я гвардейская дивизия переподчинена другой армии. Это произошло в конце февраля. Чтобы сделать 2-ю ударную более мобильной, способной пробиваться вперед, командование Волховского фронта передало горлышко «Любанской бутыли» 59-й армии. Не только самую суженную часть, но и достаточно широкую внутреннюю. В эту зону попали Ольховка и Ольховские Хутора, и 4-я гвардейская вошла в 59-ю армию.

Эти решения, принятые в высоких командных инстанциях, почти никак не отразились на судьбе нашей дивизии и моего лыжбата. Наша задача оставалась прежней: любой ценой овладеть Ольховскими Хуторами и Сенной Керестью. А когда наступательный порыв 2-й ударной иссяк, нам было приказано: любой ценой удерживать противника, напирающего со стороны Чудова.

На протяжении всей войны я с особым вниманием следил за успехами 2-й ударной, в которой прошел начальный курс трудной солдатской науки. В январе сорок третьего она участвовала в прорыве ленинградской блокады южнее Ладожского озера. Год спустя, нанеся внезапный удар с Ораниенбаумского плацдарма, сыграла важную роль в полной ликвидации блокады.