Геннадий Геродник - Моя фронтовая лыжня

Наконец я близок к цели: в канун Дня Победы выхожу на станции Верхняя. Красноуральск в стороне от железной дороги, до него еще десять — двенадцать километров. На привокзальной автобусной остановке многолюдно. Настроение у публики боевое, все готовы к штурму. С большим трудом втискиваюсь в видавший виды автобус и еду буквально в подвешенном состоянии. Но ехать недалеко, и пассажиры скоро угомонились. Даже шуточки отпускают.

Красноуральск. Я уж подумал было, что пришло время распрощаться с последней «тройкой перекладных». Но оказалось, что предстоит еще один «перегон». Город довольно большой и сильно разбросанный. А Фунин, судя по адресу, живет в поселке-спутнике Октябрьском. Надо разобраться с автобусами.

Среди доброй сотни ожидающих мне приглянулась почему-то средних лет женщина с хозяйственной сумкой в руках. Выясняю у нее, как попасть в Октябрьский.

— А вам какая улица нужна?

— Шахтерская…

— А к кому едете на Шахтерской?

— К пенсионеру Владимиру Фунину…

— К Фунину?! — удивленно переспросила женщина. — Тогда едем вместе. Я дочь Владимира Федоровича — Галина. Только мы живем уже не на Шахтерской, недавно получили новую квартиру на Салдинской…

Надо же! Какая счастливая случайность! Я отрекомендовался. Заочно мы уже были знакомы. Последнее время Владимир отвечал на мои письма, диктуя дочери. А иногда, когда отцу было совсем плохо, Галина Владимировна писала мне от своего имени.

Пока подошел наш автобус, я расспросил Галину Владимировну о здоровье отца.

— Очень плохо! И он мучается, и мне с ним трудно… Мама умерла, старшие брат и сестра со своими семьями живут в других городах… Остались мы вдвоем…

Галина Владимировна заплакала и на некоторое время умолкла. Из ее писем я примерно представлял себе обстоятельства. Незадолго до оформления пенсии у Владимира плетью повисла правая рука. Следствие старого ранения — того самого, которое он получил при выходе из окружения. А спустя несколько лет Владимира свалил инсульт с полным левосторонним параличом…

— Ну, ничего… — утирая слезы, сказала Галина Владимировна. — Самое страшное и трудное позади. Папа уже сам встает с постели и потихоньку передвигается по комнатам. Представляю себе, как он обрадуется такому неожиданному гостю! Очень удачно получилось. — Она показала на объемистую сумку. — Только что запаслась всякой всячиной на все праздничные дни…

Переступая порог дома, сильно волнуюсь… Ведь расстались мы тридцать восемь лет назад! И в какой обстановке расстались! В разгар боя, когда наш лыжбат был в отчаянном положении…

— Папа, к тебе гость! — кричит Галина Владимировна из коридора. — Кто такой — не скажу, попробуй узнать сам.

Входим в комнату. Владимир стоит, привалившись к стене. Я останавливаюсь в напряженной позе и, сдерживая себя, жду, даю ему возможность узнать меня. Владимир пристально вглядывается в мое лицо, а я, улыбаясь, смотрю на него. Если бы я не знал, кто передо мной, то, скорее всего, не узнал бы друга. Под тридцать и под семьдесят — слишком большая разница. А тут еще вмешалась страшная болезнь…

— Неужели Геннадий?! — вдруг радостно и вместе с тем изумленно восклицает Владимир.

— Конечно, я!

Отделившись от стены, Владимир подался мне навстречу, дочь поддержала отца, охватив его рукой за поясницу…

Я прогостевал в Красноуральске два дня. Владимир рассказывал мне о самых трагических днях нашего лыжбата, я ему — о странствиях по госпиталям. Владимир выспрашивал у меня подробности моего недавнего путешествия в Ольховку и только что состоявшейся челябинской встречи.

К сожалению, многое забыли и я, и Владимир. Особенно он. У меня по сравнению с ним существенные преимущества: восстанавливал в памяти забытое, разъезжая по местам боев и работая в архивах. Владимир же только что перенес тяжелую болезнь, которая пагубно отражается и на памяти. Тем не менее — он молодец! Напомнил много такого, что окончательно выветрилось из моей головы.

Вести беседу с Владимиром не так-то просто. Какое-то время после паралича он вообще не мог разговаривать. И сейчас речь восстановлена далеко не полностью: говорит Владимир запинаясь, заикаясь и шепелявя. И еще одно следствие болезни: лишь только в нашей беседе повышаются эмоциональные градусы, мой друг начинает плакать…

Познакомился я с трудным бытом больного. Пока Владимир лежал пластом, дочь находилась при нем неотлучно. Сейчас вернулась на работу. Забегает днем домой, чтобы накормить отца обедом. А если Владимиру захочется пить, к его услугам нехитрое приспособление: с прикрепленного к стене кронштейна свисает на бечевке чайник. Из него можно пить без помощи рук, которые еще не в силах удержать стакан или кружку.

Владимир не утратил присущего ему чувства юмора.

— Вот видишь, Геннадий, — пошутил он, — во второй раз вырываюсь из окружения!

Праздничный ужин… Хлопочет с закусками Галина Владимировна. Посматриваем на телевизор: страна отмечает День Победы.

Наступает наиболее торжественная минута: диктор зачитывает праздничный приказ министра обороны. Я встаю, Галина Владимировна помогает подняться отцу. От имени Совета ветеранов уральских лыжных батальонов прикалываю к груди бывшего старшины 172-го ОЛБ, ныне гвардии капитана в отставке, Владимира Фунина пятиконечный памятный знак с изображением бегущего лыжника в белом маскхалате. Раздаются залпы праздничного салюта, на экране телевизора всплывают вверх и рассыпаются гирлянды многоцветных огней. Владимир плачет… Галина Владимировна вытирает отцу слезы и тоже плачет. Я торопливо нашариваю по карманам платок. Пожалуй, он понадобится и мне…

Прошло пять лет, и я снова приехал в Челябинск, чтобы 40-летие Победы отпраздновать в кругу однополчан-лыжбатовцев. Конечно же, поубавилось нас, ветеранов фронтовой лыжни! Однако наиболее близкие мои друзья здравствуют. По-прежнему полны энергии и деятельны председатель Совета ветеранов УЛБ Михаил Колесников и его помощники, присутствуют Александра Ивановна и ее сын Владимир с гитарой и баяном. Так что и при меньшем количестве участников нам удалось полностью воссоздать торжественно-приподнятую атмосферу ветеранской встречи.

Один погожий день мы провели на лоне природы: у построенной к празднику фронтовой землянки в живописном местечке. Здесь в годы войны тренировались лыжники, и отсюда челябинцы провожали их на фронт. В юбилейных торжествах приняли участие юные пионеры, комсомольцы, спортсмены-лыжники, ветераны других родов войск.

Среди многочисленных пожеланий, которыми челябинцы напутствовали нас, гостей, были и такие: «Ждем вас к 45-летию и 50-летию Победы!» Дожить бы до этих юбилейных дат!