Опыты для будущего: дневниковые записи, статьи, письма и воспоминания - Александр Михайлович Родченко

что мы забежали вперед, остальные идут шагом, а мы приехали на поезде…

3 июня 1939 г.

Закончил вчера Маяковского. Начал переписывать и отделывать. Очень медленно, прошло два месяца над этой работой. Конечно, может быть и не напечатают сейчас, не теперь, так позже напечатают.

12 сентября 1939 г.

Кончилась жара, идет дождь.

Идет война Германии с Польшей, Англией и Францией.

Опять о формализме пишут…

Всё как было…

1940

12 января 1940 г.

Сижу в лаборатории, где и сплю. Тут теплее. В мастерской +8 тепла, на улице –30 градусов. Воюем с финнами. Масло исчезло, надо вставать в очередь с 5 ч. утра.

Второй день еле достали хлеба.

У меня повышенное давление, пью гиперсоль.

Продовольствие исчезает, капусты, картошки нет.

Буду лечиться, чтобы до лета быть здоровым и немного поработать по живописи и фото.

И как-то незаметно, но неуклонно, втягиваются в войну всё больше и больше стран. Последняя ли эта война? Или первая?

Я думал раньше, что коммерческая жилка нужна только при капитализме, но и при социализме нужна ловкость. А я ею не обладал и не обладаю.

Я ворчливый не оттого, что лишен благ, а оттого, что я против благ.

Одинаково мешают работать как лишние блага, так и когда их нет.

Личная свобода – это самое ценное.

Всегда найдется во имя чего страдать, и меньше всего во имя себя или своей независимости.

Птицы поют. Это же не тематическое…

Это же не во имя всех благ, это же во имя своей личной жизни.

А как нравится!

Значит можно разрешить петь во имя себя, и это делается нужным всем…

Корову доят, а она и не пробует, что делают из молока. Это великое порабощение.

Тысячи вещей и идей окружают нас. А уйдешь к природе, к реке, в лес и становится ясно, что ничего не нужно, что всё это ложь и прихоть, и кажется страшным город и все умные лица.

Мы все сидим в своих комнатах-камерах в городе и не вырвемся. И вынесут нас в плохоньком гробике, обклеенном бумагой, и глупо торжественно сожгут в крематории…

Высокое достижение человечества, театральный крематорий. А в саду будут петь птицы, не имеющие ни одной вещи.

Соловей и крематорий… Это же дико убедительно даже для самого господина гения. Соловей в железном шлеме, соловей в истребителе, соловей во фраке, орденоносный соловей… Соловей…

13 января 1940 г.

Жил Маяковский, делал нужное дело, каждую книжку пробивал лбом и силой, а крыли его всё время. А теперь. Лучший поэт Советской эпохи. А Хлебников никогда не будет признан. Всё лезут мрачные мысли, писать не хочется… Хочется заняться писанием портретов на маленьких картонках, 24×30 см.

Напечатал фото Маяковского, Асеева. А зачем?

«Иод – гиперсоль, употребляется для лечения атеросклероза…»

После приема язык и нижняя губа делаются чужими и невкусными… А сердце бьется резче и больше отдается в голову.

15 января 1940 г.

Мороз 38 градусов. Как там на фронте у финнов? Наверное, много наших померзло. Финны хорошо одеты и вооружены, им помогают Англия и Америка.

(Записка)

«Хомик, я уехала на Якиманку, был Пригожин, составили договор. Жорж стучал, я не открыла, жалко, не знала, что это он. Целую. Варвара».

«Я ушел за обедом в 2 часа. До двух стоял в гастрономе.

Анти».

3 июня 1940 г.

Я безусловно еще существую.

Захотелось очень писать, потому что нужно всё же написать воспоминания в дневнике…

1 сентября 1940 г.

Русская живопись всегда была литературной: передвижники, «Мир искусства», Супрематизм и АХРР.

Дейнека – иллюстратор и плакатист.

Нет выставок. Нет художников.

А сейчас искусство – это учителя, это учить, учить и агитировать…

Война всё поглощает…

Если бы это раньше знать, я бы сделался конструктором авиации.

Я считаю, что прожил свою жизнь довольно бестолково и довольно нерасчетливо и оказался под старость никому не нужным и никому не интересным чудаком.

Ничего не жду, ни на что не надеюсь…

15 сентября 1940 г.

Бросил курить.

А.М. Родченко. Эскиз 1940

Глава 6

Мой корабль плывет…

1941–1956

А.М. Родченко. Фото В. Ковригина. 1948

Свою жизнь, свой дом Родченко называет кораблем. Его корабль плывет мимо дней, событий, впечатлений. Меняется настроение. Меняется человек.

Предвоенная и военная эпоха, – это уже совершенно другое время, другие впечатления, заботы. Поэтому мы на какой-то строчке из дневника, относившейся к 1940 году, сделали эту паузу…

То, что должно было осуществиться, – специальный журнал «СССР на стройке» о Маяковском, публикация воспоминаний Родченко – всё это состоялось, так же как перед войной вышли книги о Маяковском, в которых снова упоминались годы футуризма и ЛЕФа.

Это был какой-то хрупкий мир, в котором были неотложные дела, результаты, но за этой завесой назревало уже другое, трагическое время Великой Отечественной войны.

Кем стал в этот момент наш герой?

В прошедшие перед этим годы он был изобретателем, потом конструктором, затем – фотографом, наблюдателем жизни, которую понимал по-своему. Он думал о цирке, клоунах и акробатах.

В этот период у него не было внешнего стимула заниматься живописью или графикой, но он всё равно почти каждый день что-то рисовал. Даже когда началась война и семья уехала в эвакуацию в Пермскую область. После возвращения в Москву начинается последний всплеск живописи. По эскизам карандашом и гуашью, сделанным в эвакуации, он начинает новую абстрактную серию декоративных композиций под названием «Обтекаемый орнамент». Для него это – огромное удовольствие, что снова «пошла живопись», и к тому же – беспредметная. Он продолжает писать маленькие портреты и после войны. Это не конкретные люди, а образы, настроения. Все они как бы смотрятся в себя. Но начинаются болезни… Мир как бы сжимается вокруг квартиры…

Еще остается дневник, остается семья, дочь, она взрослеет, и он многим хотел бы с ней поделиться. Пока она оставалась в Перми, он посылал ей необычные разрисованные конверты. В последний день года, 31 декабря, писал на маленьких листочках пожелания каждому в семье на будущий год. В свой корабельный дневник он часто вклеивал какие-то счета, телеграммы, официальные письма. Жизнь превратилась в ожидание… Ожидание всего: сначала Победы, затем – возвращения дочери из эвакуации в Москву, а потом – хотя бы некоторой тени признания, выздоровления, ожидание смерти…

ДНЕВНИК (продолжение)

1940–1944

А.М. Родченко. Композиция из серии «Обтекаемый орнамент». 1942

1941

Масса пропущено. Это по