Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

от момента пленения и далее на всех этапах нахождения в лагерях. Как правило, обнаруженных евреев ждало существенное ухудшение положение и, в конечном счете, расстрел. В частности, 2 марта 1942 года администрация Владимир-Волынского лагеря военнопленных распорядилась расстрелять большую группу – около 220 человек, – политработников и евреев. В их числе оказался врач Гринберг, командиры Шилькрот и Зингер [497, с. 466].

Видимо, здесь упомянуты как расстрелянные полковник М. Д. Шилькрот и интендант 1-го ранга Я. М. Зингер. О пленении первого ничего не известно, и можно только предположить, что это произошло вследствие разгрома 2-го механизированного корпуса в начале августа 1941 года. Интенданта Я. М. Зингера упомянул в своих воспоминаниях Е. А. Долматовский, но назвал иную причину его смерти. По версии поэта, тот не был расстрелян, а сам себя уморил голодом [317, с. 157].

19. Дважды попавшие

Генерал А. В. Бондовский, полковники Мальцев, Г. А. Зверев, Ф. И. Зиновьев, полковой комиссар И. Г. Чепиженко

Это особая, немногочисленная, категория военнопленных, которые за войну попали в плен два или даже три раза. Чтобы такое стало возможным они должны были прежде совершить побег из плена, пробраться через тылы противника к своим, пройти соответствующие проверки и вернуться на фронт. И уже там вновь оказаться в безвыходной ситуации. Такое случалось изредка, но все-таки было…

Генерал А. В. Бондовский

Генерал-майор А. В. Бондовский в начале войны командовал 85-й дивизией 4-го корпуса. В течение первой недели боев вверенные ему части потерпели поражение и вместе с многими другими соединениями Западного фронта оказалась в окружении. Остатки дивизии с 5 июля стали пробиваться в направлении Осиповичи – Смык – Дубно. К 21 июля они достигли района д. Миляевка, и здесь генерал А. В. Бондовский попал в плен. Кто и как взял комдива остается неясным. Найти немецкие документы на этот счет пока не удалось.

Через пять дней вместе с группой бойцов генерал совершил побег и 16 сентября перешел через линию фронта. Но уже через несколько дней он вновь оказался в окружении, из которого опять пришлось выбираться по тылам противника. Во время переправы 21 сентября через р. Десна у д. Коломыя генерал А. В. Бондовский вновь оказался в плену. В эту же ночь он совершил побег и в одиночку пошел к линии фронта. Только в ночь на 24 декабря к югу от ст. Долгая у д. Крюково ему удалось выбраться к своим. Это произошло на участке 333-го полка 6-й дивизии. До апреля 1942 года генерал проходил спецпроверку в Особом отделе этой дивизии, после чего его направили для дальнейшего прохождения службы в качестве преподавателя тактики на Высших стрелково-тактических курсах усовершенствования комсостава пехоты «Выстрел» [402, с. 510]. На фронт генерал вернулся лишь в конце 1943 года, когда исход войны был уже предрешен.

Как видно, о необычной военной судьбе генерала А. В. Бондовского известно исключительно мало: всего лишь набор из нескольких фактов. В немецких документах найти что-либо уточняющее вышесказанное пока также не удалось.

Впрочем, имеется один сюжет, который, возможно, имеет отношение к генералу А. В. Бондовскому. В расположение 84-й хлебопекарни 4-й танковой дивизии 10 августа 1941 года явилась некая девушка, которая шла к своим родителям в Рославль через д. Петровичи. В этой деревне в доме одного из крестьян скрывался советский генерал с семью командирами своего штаба. Еще 7 августа она видела его еще в форме, но потом он переоделся. Необычную фамилию генерала девушка в точности запомнить не смогла, и с ее слов немцы записали ее как Budbolgonik. О случившемся доложили в отдел Ic 4-й танковой дивизии, а оттуда информация пошла в XXIV танковый корпус [21, Fr. 342; 26, Fr. 343].

Предпринимались ли немцами какие-либо действия по поимке этого генерала по имеющимся на сегодняшний день данным установить нельзя. Да и сходство фамилии командира, укрывавшегося в д. Петровичи, с фамилией «Бондовский» весьма относительное. Однако сама история с «бдительной» девушкой позволяет понять, почему советские командиры и простые красноармейцы зачастую стремились переодеться в гражданское.

Полковник Мальцев

Удивительная судьба выпала на долю полковника Мальцева. К сожалению, на настоящий момент установить его имя и звание не представляется возможным. Немногочисленная информация о нем сохранилась только в воспоминаниях некоторых военнопленных. Возможно, им был подполковник Василий Алексеевич Мальцев, до войны занимавший должность военкома Латвийской ССР.

Известно, что в первый раз он попал в плен в 1941 году. Немцы решили переправить его вместе с другими в Германию на барже, но в море ее потопил английский эсминец. Мальцев сумел выбраться с тонувшего судна, и был подобран английскими моряками. Через несколько дней его доставили в Англию, а оттуда – обратно в Советский Союз. После обычной в таких случаях проверки Мальцев попал на фронт и в 1943 году вновь оказался в плену. Соотечественники относились к нему плохо. Причиной тому оказалась его фамилия – Мальцев, точно такая же, как у одного из лидеров власовского движения полковника В. И. Мальцева. За это тождество фамилий он подвергался неоднократным избиениям со стороны советских военнопленных [410, с. 50]. Дальнейшую судьбу полковника установить не удалось.

Полковой комиссар И. Г. Чепиженко

Война застала полкового комиссара И. Г. Чепиженко в должности заместителя начальника 62-го Брестского укрепленного района по политической части. В первые же часы 22 июня он попал под обстрел и, получив ранение, оказался в плену. Подлечившись, совершил побег и пробрался в Беловежскую Пущу. Здесь в течение некоторого времени воевал в составе партизанского отряда С. С. Шиканова. Встреча командира и комиссара выглядела так:

«В последних числах октября 1941 года наша разведка задержала пять человек. Оборванные, заросшие, изможденные, они едва держались на ногах. Знакомлюсь. Старший из них называет себя:

– Полковой комиссар Чепиженко, начальник политотдела Брестского укрепрайона.

Гляжу на него и думаю, что слышал такую фамилию до войны.

Но так ли, нет ли – еще не все ясно. Видимо, Чепиженко прочел в моем взгляде сомнение или недоверие, и он сказал:

– Что так смотришь, лейтенант? Не верится? – Он вперил в меня свой острый взгляд, словно сам хотел вначале удостовериться – можно ли мне рассказать все, что думает, что волнует его. – Да, брат, такие дела. Вот какая она, война! Враг жесток и неумолим. И каждый, кто способен носить оружие, должен встать в строй бойцов. Я, к сожалению, в первый же день был тяжело ранен и попал в плен. Четыре месяца пропало. 25 октября мы, тринадцать человек, бежали из лагеря по