Олег Иконников - Большая Медведица

Поджидая Десятка, Людмилка бодрствовала у темного окна спальни и когда где-то в районе милицяи раздался взрыв и затем в черное небо взметнулся столб огня, она вздрогнула от леденящей душу догадки. «Сталевар, который в любую секунду может обжечься». Минут через двадцать отомкнув дверь своим ключом, в прихожку на цыпочках вкрался Леха.

— Все-то не спишь?

— Опять от тебя бензином несет за версту.

— Это худо, — начал разбалакиваться Десяток, — замочи, а, Людмилка, а то не дай бог… — менты подъедут, едва не проговорился он. — Работа у меня такая, понимаешь?

Как обычно в двенадцать Культурный был в «Лотосе». Посетители кафе, как всегда шушукались, балдели и раскуривались и, как всегда, только узрев первомайскую, «дикую», как называл ее Пал Палыч бригаду, он торопливо прошагал к ней.

— Привет, бродяги, спрашивайте, — сел Культурный за их столик, зная, что Святой без дел в Читу не заглядывает.

Грея о горячий стакан с чифиром ладони, Олег подробно рассказал о встрече с директором первомайского пищекомбината.

— Знаешь, Святой, — жевательная резинка мешала Пал Палычу говорить и выплюнув ее в щепотку, сделанную из худых пальцев, он продолжил, — председатель артели нам действительно отстегивает и уже скоро два года стукнет.

— Пал Палыч, мы ведь к вам в Читу не лезем. «И слава богу, дикая бригада».

— Пивной цех находится на нашей территории, пусть нам и башляет, у меня бригада большая, чем-то надо кормиться и вообще мы считаем выгоднее отобрать пивзавод у артели и отдать его пищекомбинату.

— Давай сделаем так, — предложил Культурный и засунул в рот замызганную пальцами жевачку, — сведем вот здесь в «Лотосе» председателя артели и директора пищухи — кто из них больше платить будет, тому и отдадим пивзавод. Если он все-таки останется у артели, то восемьдесят процентов оброка пойдет вам, а двадцать мне, но это уже чисто для показухи, артель должна видеть во мне силу.

— Так потянет, — чуть заметно, соглашаясь, кивнул Олег. — В санэпидстанции подвязки есть?

— У нас там плотно все схвачено.

— Новому председателю «Юникса» помощь кое-какая необходима, поможете?

— Базара нет, пусть в любой рабочий день к двенадцати подскочит сюда и меня найдет.

Заканчивали треп на крылечке кафе, под последними в этом году ласковыми лучами солнышка, на завтра выпадет снег, а из пятиэтажки, стоящей напротив «Лотоса», всю их шатаю снимали на видеопленку оперативники Министерства Безопасности. Святой сидел под колпаком, но пока этого не чувствовал. Ночью подельники вернулись в поселок. Жигуленок, крутанувшись возле сгоревшего до самого фундамента «Гермеса», покатил к дому Олега.

— До завтра, словимся на обеде в «Кристалле».

Где-то совсем рядом рванула граната. Не сговариваясь, приятели высыпались из тачки и припустили к восемнадцатому, от которого брызнуло звуком. Так оно и было, два огромных витража мелкими осколками усыпали тротуар.

— Интересно, кто это нас не боится? У меня дел под завязку, а вы обязательно отыщи те, кто обидел Валентину Антоновну, — зло харкнул в битое стекло Олег. — Разбегаемся, пацаны, сейчас легавые подъедут.

На четвертый после взрыва день к Эдьке и Агею, которые ужинали в ресторане «Березовой рощи» подсела официантка, которую недавно опозорил чернявый с «Фантика».

— Вы кажется шукаете того, кто в восемнадцатом витрины вышиб?

— Если знаешь что, расскажи, в долгу не останемся, — сразу вцепился в нее Эдик.

— Никому не проболтаетесь, что от меня услышите, пообещайте, а, парни?

— Говори, не бойся.

— Вон он, — чиркнула Ритка красивыми раскосыми глазами на парня, курившего у бара.

Клоун пахал грузчиком на мясокомбинате и выменял за приличный кусок говядины у солдат первомайской воинской части гранату. Девятого октября, пьяный в жопу, он плелся из ресторана домой и вспомнив, как директорша восемнадцатого когда-то насолила ему, швырул РГэшку в сторону ее частного теперь магазина. Сейчас, избитый до полусмерти, он валялся в багажнике Жигулей и трясясь от холода и страха прикидывал, куда же его везут. Машина остановилась у дома Святого. Эдька шустро вызвал на улицу старшего брата и в двух словах объяснил ему, что случилось. Восемнадцатый еще работал и дожевывая на ходу Ленкин один в сметане, Олег молчком привел к жигуленку Антоновну.

— Подарочек вам, покажи, Андрюха.

Тот улыбаясь, поднял крышку багажника. Увидев окровавленного человека, Валентина Антоновна взялась за кольнувшее сердце.

— Кто это?

Вместо ответа Святой ткнул кулаком застонавшего Клоуна в бочину.

— Зачем гранату в магазин кинул?

— По пьянке.

— Других причин нет?

— Нет, — заскулил Клоун, размазывая по опухшим от постоянного бухалова небритым щекам слезы вперемешку с кровью. — Не убивайте, пацаны, все отдам, жизнь оставьте.

— А че отдашь-то?

— Все отдам, — продолжал всхлипывать Клоун, но нично у него не было. Ни родины, ни флага, ни отца с матерью и даже собственной квартиры и то у грузчика с мясокомбината не было.

— Валентина Антоновна, решайте, что с ним делать, ваш обидчик. Свое мы с него получили.

— Олег, отпусти его пожалуйста?

— Слушай, Клоун. Отоспишься, отмоешь рыло свое страшное и завтра придешь к Антоновне. Она тебе скажет, сколько за витрины уплатишь или по другому, как пакость твою утрясете, а потом меня найдешь, базар будет. Понял?

Тот понял, но видимо только то, что убивать его не будут, и радостно закивал в ответ.

— Андрюха, дай ему пинка путевого на дорожку. Агей за шиворот солдатского бушлата извлек Клоуна из пыльного багажника и так саданул того под зад, что первые метра четыре грузчик пропахал на пузе.

— Спасибо! — почти одновременно с Антоновной гаркнул он и припадая на ушибленную при падении ногу, чесанул до общаги, где снимал комнатенку.

Через два дня директора всех магазинов знали, кто взорвал восемнадцатый и чем эта история закончилась. Информация просочилась и в милицию. Клоуна вызвали, но он от всего отказался. Не подтвердила слухи и Валентина Антоновна.

Последнее время Святого стал шугаться Кот. По его инициативе мякнули «Жука» и он не без оснований предполагал, что Беспалый ему этого не простит. Двадцать пятого в девятом часу вечера, в самый разгар свистопляски в «Березовой роще», Олег выцепил Костю в дергающейся толпе танцующих и усадив его в тачку, вывез за поселок. Остановились у кладбища. Святой вынул из кармана седушного чехла «ПМ», передернул затвор и подал его Коту.

— Пошто он мне? — не понял тот.

— Ты ведь меня бояться стал, думаешь, что я тебя шлепну. Вот сейчас ты с пушкой, стрельни меня и зарой в какой-нибудь пустой могилке.