Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 2: XX век - Коллектив авторов

семьей в своем калужском имении, Сергей Дмитриевич в середине сентября поехал погостить в Ялту к брату, «чтобы воспользоваться теплыми солнечными днями южной осени». Заблаговременно был взят обратный билет до Москвы на поезд, отправлявшийся из Севастополя вечером го октября. Однако планы расстроила Всероссийская октябрьская политическая стачка. Оказавшись в вынужденном заточении, Урусов стал невольным свидетелем половодья революционной стихии. (Воспоминания об этом под названием «Дни свободы в Севастополе» были опубликованы в 1908 году в журнале «Вестник Европы».) 19 октября ему в гостиницу доставили телеграмму от С.Ю. Витте, председателя только что образованного Совета министров: «Мне совершенно необходимо Вас видеть. Сделайте все возможное, чтобы скорее приехать». Добравшись до Петербурга только утром 26 октября, Урусов сразу же получил от Витте приглашение занять в новом правительстве должность товарища министра внутренних дел (при министре П.Н. Дурново). 30 октября его кандидатура была окончательно утверждена.

По случаю своего нового назначения, 6 ноября 1905 года, С.Д. Урусов был на приеме у Николая II: «Царь благодарил меня за то, что я согласился занять второстепенную должность в только что образовавшейся с трудом министерской комбинации, и, посмотрев на меня ясным, доверчивым, многим известным и многих чаровавшим взором, произнес слова, которые стоило запомнить: „Да, при теперешних обстоятельствах надо всем соединиться и думать о России; вот, например, монархия: Вам она не нужна, мне она не нужна, но пока она нужна России, мы обязаны ее поддерживать“».

Дав согласие работать в правительстве, Урусов надеялся «принять живое участие в подготовлении законопроектов, подлежавших внесению в Государственную Думу и в Государственный Совет». По его мнению, рабочим аппаратом для выработки законопроектов должны были оставаться соответствующие министерства, имеющие готовый штат специалистов-чиновников, обширные материалы, служебный и редакторский аппарат. Важно было, чтобы «Дума немедленно по открытии занятий имела материал для работы и чтобы страна увидела, что правительство Его Величества работало и намерено продолжать работу в духе и смысле принципов, возвещенных царским Манифестом». Думская инициатива в законодательстве предполагалась Урусовым как исключение. Однако, к его немалому удивлению, «один только Н.Н. Кутлер в своем министерстве земледелия готовил втихомолку какой-то проект аграрной реформы. Что же касается нашего министерства, в котором по роду дел должна была совершиться наибольшая ломка, то там все было тихо, все шло по-прежнему. Не было и намека не только на неизбежность, но и на возможность каких-либо изменений».

Сергей Дмитриевич решил все же «для очистки совести» представить П.Н. Дурново свои соображения по этому поводу. Собственный взгляд на реформу местного управления он изложил в конце ноября в личной беседе с министром. Смысл рассуждений сводился к следующему. По его убеждению, «самому близорукому государствоведу должна была броситься в глаза несообразность дальнейшего существования обособленного крестьянского управления и суда, сословного земства, нескольких конкурирующих видов полиции, а также административного порядка, применявшегося в ряде дел, изъятых из компетенции гласного суда и т. п.» Реакция была удручающей: «Казалось, что он считал все мною высказанное теоретически правильным, но не имеющим существенного значения». Тем не менее Дурново согласился на образование специальной комиссии для подготовки законопроекта о реформе местного управления и поручил Урусову исполнять обязанности ее председателя. Комиссия, руководствуясь Манифестом 17 октября 1905 года, предложила расширить круг деятельности местного самоуправления, ограничить произвол административной власти, создать гарантии правового порядка, ликвидировать сословные преимущества и т. д. «Я слышал впоследствии, – вспоминал Сергей Дмитриевич, – что министр нашел наш проект слишком демократическим и похожим более на резолюцию земского съезда, нежели на работу, вышедшую из недр министерства». Вскоре, по решению Дурново, деятельность комиссии была прекращена.

Испытав разочарование в министерской деятельности, Урусов в марте 1906 года подал на имя Витте прошение о досрочной отставке – это был первый в России случай добровольного ухода товарища министра со своего поста. Он отказался от назначения ему пенсии и уехал в Москву, а затем в Перемышльский уезд, «чтобы вскоре принять участие в избирательном съезде и в собрании выборщиков для избрания членов Государственной думы».

Выборы депутатов в I Государственную думу, состоявшиеся в Калужской губернии в марте 1906 года, – наглядное свидетельство политических симпатий в стране к тому «умеренно прогрессивному» направлению в политике, выразителем которого был С.Д. Урусов. Здесь в предвыборной кампании активно действовали кадеты. Но уже в первом списке кандидатов в выборщики от Перемышльского уезда значилось имя Урусова. Он одержал убедительную победу и на заключительном этапе кампании, в избирательном собрании в Калуге, где получил наибольшее количество голосов из пяти избранных лиц – главным образом потому, что «выборщики из крестьян единодушно голосовали за меня», объяснял Урусов. Следующая яркая страница его биографии связана с первым российским парламентом. Сергей Дмитриевич, единственный из высших администраторов, удостоился избрания в I Государственную думу. Он исполнял обязанности председателя думской комиссии по разработке законов о гражданском равенстве. С его мнением считались депутаты, занимавшиеся разработкой проекта реформы местного управления (Г.Ф. Шершеневич, Ф.Ф. Кокошкин, В.Е. Якушкин и др.), и нередко проводили свои собрания у него на квартире.

Урусов был искренним и внимательным человеком; его отличали терпимость к различным мнениям наряду с принципиальной позицией в вопросах нравственности, стремление решать проблемы путем поиска компромиссов; приверженность к постоянным изменениям в государственной жизни при сохранении исторической преемственности, неприятие коренной ломки экономических и социальных основ существующего строя и при этом – желание придать ему новый облик «на началах права, политической свободы, гражданского равенства и широкой демократизации». Все это сделало закономерным сближение Урусова в I Думе с членами Партии демократических реформ («партии здравого смысла», по определению одного из ее лидеров, известного ученого М.М. Ковалевского).

Их деятельность предусматривала легальную парламентскую деятельность – проведение собственной программы в конституционных формах. «Мы не стремились к достижению компромиссов в тактических целях, чтобы путем взаимных уступок составить внушительное большинство, – разъяснял Сергей Дмитриевич настроение свое и своих товарищей. – Некоторым из нас казались слишком быстрыми взятые Думой темпы, а тон ее не всегда верным. Введение в наш государственный строй народного представительства мы рассматривали как силу, которой предстояло постепенно вырасти и укрепиться. При ясно выраженном оппозиционном настроении большинства Думы, имевшем корни в стране, представлялось возможным реформировать как правительственную деятельность, так и самый состав правительства, не прибегая к мерам революционного характера».

Урусов всего один раз выступил с думской трибуны, выполняя поручение членов Партии демократических реформ. В своей речи он дал резкую оценку провокаторской деятельности некоторых полицейских чинов, печатавших непосредственно в здании Департамента полиции прокламации погромного содержания. Толчком к выступлению послужил ответ министра внутренних дел П.А. Столыпина на запрос Думы по этому поводу. Столыпин стремился переложить всю ответственность за случившееся на прежнее руководство МВД и убедить депутатов в