Зекамерон - Максим Знак

передавать было нельзя, зато можно было купить в отоварке. А дезодорант, который освежитель воздуха, нельзя было достать совсем. А жаль! Для того чтобы понять суть какого-либо явления, надо обращать внимание на мелочи. Из них складывается полная картина.

Представьте, что вы заперты с десятком незнакомцев и каждый из них – со своими привычками. Звучит не особо страшно. Но это 24 на 7. И привычки заполняют все доступные квадратные метры – например, восемнадцать на девятерых, из которых треть метров приходится на «технические помещения», а остальное занято столом и нарами. Поэтому в камере все общее: и звуки, и запахи. Поэтому освежитель воздуха пришелся бы как нельзя кстати, но чего нет, того нет.

Точнее, не было, пока не появился новый человек и не раскрыл им глаза. Оказывается, у них все это время были сотни метров дезодоранта! Да что там! Если знаешь секрет, то даже в гуманитарку входит дезодорант.

А секрет был прост: отмотать пару локтей туалетной бумаги и скрутить плотным жгутом. Еще плотнее! Так, чтобы сворачивался в косичку. После этого можно использовать. В начале сеанса борьбы с неприятными запахами надо поджечь жгутик, в конце – затушить, огонь приглушить до тления. Если пальцев жалко – намочить их. А в голове можно проигрывать Smoke on the Water.

30

Нет ручек

Как-то все сложилось одно к одному. Нелепое стечение обстоятельств, из которых обычно и выходят самые невероятные истории. Иногда прекрасные, а иногда – так.

Их повели гулять, его – на рентген. И вернули их позже, а его – раньше. И передачу принесли раньше, чем их вернули – пока он был один в хате. А пакета с конфетами в передаче не оказалось, хотя указан в списке был. Все – цепь нелепых случайностей. И конечно, разобрались бы во всем спокойно, ведь начали уже, и он даже сказал: «Хотите – кешер мой проверьте!» Но тут вдруг последняя случайность: его забрали – видимо, на этап. Вот так: пришли и забрали. А вещи у него уже оказались собранными. Цепочка случайностей закончилась, а вопросы остались.

– Может, и не было конфет? Забыли положить?

– Может, и не было. Может, и забыли.

Кормушка открылась, и оттуда сказали искать лучше: позвонили родственникам, и те подтвердили, что конфеты были, и даже описали их.

Баландеры точно не брали. Кормушка спросила: остались ли вопросы или жалобы? Конечно, нет. Что за вопрос?

– Значит, все-таки этот? Взял?

– А зачем тогда кешер предлагал смотреть?

– Поэтому и предлагал! В куртку, небось, запихнул. Или сожрал.

– Если сожрал сразу четыреста граммов конфет, ему это боком вылезет.

– Ему и так эти конфеты очень дорого обойдутся. Очень-очень дорого. На весь срок запомнит.

– А что будет?

– Да разное… Например, будут всем выдавать ложки, а у него ложки не будет.

– В смысле, не будет ложки?

– Так он же крыса! Зачем ему ложка? У крысы нет ручек, она не может держать ложку. Ничего, будет всегда кушать лапками.

31

Дурак

Его долго водили какими-то коридорами, а потом завели в кабинет и усадили там. Он ждал. Хотелось жрать. Он хмуро подумал, что отказывается от еды всего три часа, а уже голодно. Первые пару часов голодовки прошли отлично, а потом есть все же захотелось. Еще раз перебрал в голове все варианты. Другого выхода у него точно не было.

К нему зашли где-то через полчаса. Когда истек минимальный срок маринования.

– Заявление на голодовку писал? – спросил вошедший со звездами на погонах.

– Писал.

– Зачем?

– Там все указано.

– Ты же понимаешь, что эти требования не к администрации СИЗО?

– Понимаю.

– Так чего пишешь заявление?

– Я уведомил о начале голодовки.

– Сам же понимаешь, что никто не выполнит твои требования?

Он с трудом удержался, чтобы не сказать: «Понимаю».

– И зачем тогда? – наконец прервал молчание тот, что со звездами. Само слово сказано не было, но в воздухе ощущалась невысказанная суть вопроса: «И зачем тогда ты такой дурак?»

Снова повисло молчание. Диалог незаметно превратился в монолог, и вдруг все стало официально.

– Я должен предупредить вас о том, что мы будем контролировать состояние вашего здоровья. При малейшей угрозе организму по нашему усмотрению мы вынуждены будем начать процедуру принудительного кормления. Вы понимаете, что это значит?

– Да, конечно.

– Нет, не понимаете. Кормление будет осуществляться через прямую кишку. Только так. И о факте этой процедуры станет известно всем. Всем. Умереть вам не дадим. А как ты будешь жить здесь и потом на зоне после процедуры – я не знаю, но не советую.

Шел четвертый час голодовки. Очень хотелось жрать.

32

Эгоист

Тормоза закрылись. Он стоял, немного пошатываясь. Есть не хотелось уже давно, где-то с третьего дня. Но если давно не ешь, сил больше не становится, а голова начинает кружиться.

Его особо даже не расспрашивали, но присматривались: сразу выпили псевдочифа, просто крепкого чая, как будто ждали. А после чая ему предложили послушать, как здесь все устроено. От таких предложений, конечно, не отказываются, и он пошел с двумя старожилами, сел в уголок, чтобы никто не мешал. И началось. Не сразу, но после банальных общих вопросов пошли сугубо индивидуальные.

– Слушай, а чего ты от конфеты отказался, когда чиф пили? На диете, что ли?

– Объявил голодовку, восьмые сутки.

– И что, совсем ничего не ешь? А свое?

– Совсем ничего.

– Ну, мы можем прикрыть. Поешь, может? Пюре.

– Не, все хорошо. Не, я не буду.

Разговор клубился, как сигаретный дым, шел по спирали от участливой заботы до реальной тревоги – не за него, конечно, а за всех.

– Слушай. Ну ты веришь, что тебя выпустят?

Ответить «да» – признаться в умственной неполноценности. Ответить «нет» – тем более.

– Нет, вряд ли. Но я не могу по-другому.

– А ты знаешь, какая из-за этого может случиться беда? Ты вообще знаешь, как здесь все устроено? Или ты только о себе думаешь?

Беседа стлалась, тянулась мучительные пять часов. Его мутило, голова не хотела соображать, мозг уже не кормили восемь суток, а ему приходилось повторять «нет» и пытаться объяснить, что он не эгоист и как раз не для себя. А до него пытались донести, что мира, в котором он раньше жил, больше нет, что есть другой мир, в котором один за всех, а иначе – все на одного. И что тут нельзя быть эгоистом. И что из-за одного страдают все, и объяснили как. И опять, и