Возвращение на Большой Каретный - Анатолий Борисович Утевский

была надежда на то, что его будут ждать. Помните эту песню: «За меня невеста отрыдает честно, за меня ребята отдадут долги…»? Это о друзьях, это очень мне близко. Я и сам в то время точно так же к дружбе относился, да и сейчас стараюсь. Так оно, в общем, и осталось: я жил, живу и продолжаю жить для своих друзей…»

«ДЕЛО ОБ УБИЙСТВЕ» ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО

Володю привлекала моя новенькая форма — милицейский мундир и фуражка. Он, как кот, ходил вокруг меня и, наконец, попросил:

— Толян, дай примерить костюмчик?

— Пожалуйста, — говорю.

Я снял китель, Володя тут же надел его на себя, фуражку набекрень и — к зеркалу. Мы с Кочаряном посмеялись, глядя на Володю-милиционера, а потом уткнулись в шахматную доску.

Прошёл, наверное, час, мы закончили игру — Володи нет. Исчезли и мундир, и фуражка. Зная любовь Высоцкого к перевоплощениям, невольно забеспокоились. Выскочили на улицу, а на углу стоит наш друг в форме, вокруг толпа… Подошли ближе и услышали, как он распекал кого-то за незнание правил уличного движения. Володя играл свою роль вдохновенно, а бедная жертва — мальчишка лет пятнадцати — смотрел на него со страхом. И всё бы ничего, да шум толпы уже привлёк внимание постового. Пришлось вмешаться. Я протиснулся к Володе и зашипел на ухо: «Ты что, сдурел?..» Володя оценивающим взглядом окинул толпу, потом глянул на парнишку: «Иди и чтобы больше ни-ни!» Потом повернулся и вместе с нами отправился домой.

Роль милиционера ему очень понравилась, но повторить её в моём мундире ему не довелось. Зато однажды он фактически помог раскрыть дело об убийстве. Вот как это было.

За несколько лет моего пребывания в МУРе на «посту» старшего оперуполномоченного романтика погони, выстрелов, раскрытия крупных дел — увы! — ушла. Остались будни, что забирали буквально все двадцать четыре часа в сутки. Я учился работать. Довольно частым гостем в моём 42-м отделении милиции бывал Володя. Он сидел, слушал, смотрел, просил взять на какие-нибудь «дела». И тут подвернулся случай.

В 50-е годы Лужнецкая набережная и прилегающие районы, на месте которых сейчас разместился спортивный комплекс, были застроены маленькими домиками. В одном из них жил некий Ш. Однажды он заявил в милицию о том, что его жена несколько дней тому назад уехала к сестре и не вернулась. Как положено, провели соответствующую проверку и завели розыскное дело. Много времени сотрудники уголовного розыска потратили на поиски, однако никаких результатов получить не удалось. Жена Ш. словно в воду канула. Когда я пришёл работать в милицию, как раз возобновили производство по этому делу. Бригада сыщиков из МУРа пыталась выяснить, что же всё-таки случилось с женщиной.

Мне поручили провести беседы с соседями Ш., попытаться ещё раз выяснить подробности её исчезновения. В один из дней, когда я в очередной раз собрался ехать по их адресам, в дверях кабинета появился Володя. Я ему сказал, что тороплюсь. и в двух словах объяснил куда и зачем. Он тут же напросился поехать со мной. По дороге Володя придумал какую-то историю, что он якобы дальний родственник этого Ш. Выглядел Володя в этой роли весьма правдоподобно. И, наверное, потому легко установил доверительные отношения с соседями. Когда позже мы встретились, он с восторгом стал рассказывать, что одна из женщин вспомнила, как несколько лет назад Ш. выносил из дома рано утром большой мешок, который выбросил в Москву-реку. Володину информацию я доложил руководству следственно-оперативной группы. Стали разрабатывать план мероприятий. Побеседовали с этой женщиной, получили дополнительно интересные сведения, вышли ещё на одного свидетеля. Очень серьезно подготовились к допросу Ш. Беседа с ним продлилась целый день. Под тяжестью улик он сознался и рассказал, что в тот роковой день пришел домой пьяный, поскандалил и ударил жену бутылкой по голове. Удар оказался смертельным. Труп положил в мешок, рано утром вынес его из дома, догрузил мешок камнями и бросил в реку. Признание Ш. подтвердилось целым рядом собранных вещественных доказательств.

Так Володя принял непосредственное участие в расследовании дела об убийстве, много лет считавшегося «глухим» и безнадёжным. Можно без преувеличения сказать, что это дело об убийстве — его. Впоследствии Высоцкий ещё не раз участвовал со мной в проведении различных следственно-оперативных мероприятий. Он охотно соглашался быть понятым, был в высшей степени сконцентрирован и сосредоточен при обысках. Смею предположить, что если бы Володя не стал актером, то уж в сыщики определился бы точно. И, наверное, специалист из него получился бы классный.

В ПОИСКАХ ТЕАТРА

После того как Володя ушёл из строительного института, он много времени стал проводить у меня, поскольку хотел избежать неприятного разговора с отцом. Но всё же объяснение состоялось, и было оно не из приятных. Почему он решил поступать в театральный? Откуда появилась тяга к актёрскому искусству и литературному творчеству? Какие хромосомы, найдя в своих кладовых память прошлого, перехлестнулись и выдали удивительное явление, ставшее Владимиром Высоцким?

Не было у Володи гувернёров, домашних учителей, собиравших по крупицам для него знания. Вырос он в районе Мещанских улиц, где селились люди без достатка. Отец Нины Максимовны (матери Володи) — швейцар гостиницы, приехавший мальчиком в Москву на заработки. Мать её растила пятерых детей и вела домашнее хозяйство. Дед Володи по отцу — парфюмер, человек довольно редкой профессии, имел к тому же дипломы экономиста и юриста. Вот и всё, что известно из прошлого. Мать Володи — профессиональная переводчица с немецкого. По словам Володи, она очень любила театр и лет до тринадцати водила его на различные спектакли

каждую субботу и воскресенье с малых лет. Отец — кадровый военный, игравший когда-то в провинциальном драмкружке, что, как пишет Марина Влади, «позволит ему через много лет говорить, что он был артистом, а заодно и объяснить… одарённость»[4] сына будто бы как «естественное продолжение своей»[5].

Сын выбрал искусство, бунтарскую стезю сопротивления и поиска. Стезю неблагодарную, если не имеешь таланта; при наличии же оного нужна ещё и благосклонность фортуны. Всё это у него было.

Мне представляется, что в театральный Володя пошёл по следующей причине. Один из моих друзей, Александр Сабинин, занимался в студии художественной самодеятельности при Доме учителя Свердловского района. Руководил «драмкружком» профессор Театрального училища при МХАТе Владимир Николаевич Богомолов, о котором Саша говорил часами: «Такой прекрасный педагог, организатор, талантливый человек, всеми любимый и уважаемый».

В общем, пропадал там Саша сутками. Кружок размещался в старой купеческой квартире