Возвращение на Большой Каретный - Анатолий Борисович Утевский

пугал народ тлетворным воздействием «блатной романтики», хотя ничего страшного в ней нет.

Ведь в её основе всегда лежит нечто неординарное: приключения, сражения, тайны. А доблесть, геройство и риск во все времена привлекали внимание читателей и зрителей.

Ещё Ф. Ларошфуко говорил: «Высшая доблесть состоит в том, чтобы совершать в одиночестве то, на что люди обычно отваживаются лишь в присутствии многих свидетелей». При этом в центре необыкновенных событий, естественно, часто оказываются люди далеко не законопослушные: пираты, беглые каторжники, лихие авантюристы. Их приключения придают интерес к жизни, поэтому авантюрными романами зачитываются в любом возрасте.

Судя по опубликованным воспоминаниям, идет активный поиск тех, кто просветил Высоцкого в области нравов, фольклора и быта блатного мира. Одним из таких людей был генерал-майор милиции Илларионов Владимир Петрович, заслуженный юрист России, доктор юридических наук, профессор. Как и моя жизнь, жизнь Владимира Петровича срослась с милицией. Его отличает огромная эрудиция, интеллигентность, писательский талант.

Наше знакомство с Илларионовым состоялось, когда он пришёл в юридический институт МВД РФ, где я преподавал, на должность начальника института, и впоследствии мы много лет проработали вместе на кафедре оперативно-розыскной деятельности в должности профессоров. Общие друзья, наука и взаимопонимание — вот основа, стержень нашей дружбы. К тому же он хорошо знал моего отца, бывал на Большом Каретном.

Много лет назад я показал Владимиру Петровичу папку с мемуарами моего отца, которые ему в силу различных обстоятельств не удалось издать при жизни. Илларионов прочитал их и сказал: «Надо срочно публиковать!» Вместе со мной он ездил к руководящим работникам, академикам, юристам, издателям, и предложил назвать книгу «Записки юриста». Книга так и вышла под этим названием и имела большой успех.

Многие годы Илларионов проработал первым заместителем начальника Главного следственного управления МВД СССР — именно на рабочем месте он и встречался с Высоцким и, как оказалось, во многом помог ему вжиться в образ капитана Жеглова.

Илларионову часто приходилось быть главным консультантом на съёмках художественных фильмов, рецензентом пьес, сценариев, литературных произведений на «милицейские темы», поступивших на конкурсы, готовящихся к изданию или постановке; в разные годы ему довелось быть главным консультантом фильмов «Ларец Марии Медичи», «Двойной обгон», «Страх высоты» и других.

По свидетельству Илларионова, Высоцкий обладал довольно широкими познаниями в так называемой «блатной» сфере. Этому способствовали как личные наблюдения за поведением блатных и приблатненных, обитавших в московских дворах, так и профессиональные юристы, которых дотошно «допрашивал» Высоцкий («частности, ваш покорный слуга. — Л.У.).

Высоцкому были известны большинство песен, поэм и других произведений тюремной лирики, содержащихся в альбомах и тетрадях заключенных. Он знал их варианты, разночтения в текстах, давал им свою интерпретацию, порой убедительную и интересную.

Илларионов рассказал, как уморительно смешно читал Высоцкий стихотворение о том, как наш соотечественник-карманник оказался в Турции и стал показывать там своё искусство:

Турки думали, гадали.

Догадаться не могли

И закрыли все карманы

На висячие замки.

Мимикой и движениями рук он изображал медлительных, по-восточному неторопливых жертв залётного гостя, обременённых амбарными запорами, и ловкого виртуоза-щипача. Среди произведений тюремной лирики Высоцкого привлекла поэма «Гулейван» — об уркагане, перековавшемся на Беломорканале. Она начинается обращением вожака к собратьям по преступному миру:

Я водил вас на всякое дело:

Пополам и домзак, и барыш,

Пьяный мозг и усталое тело.

Шум пивных,

Соловецкая тишь.

«Казалось бы, — говорил Илларионов, — эту строфу следует читать со следующей смысловой «раскадровкой»: домзак — плохо (дом заключения, тюрьма), барыш — хорошо, пьяный мозг — хорошо, веселье; усталое тело — плохо. Наконец, шум пивных, конечно, неплохо, а Соловки — опять тот же домзак, тюрьма. По-другому это делал Высоцкий. Наоборот. Поэма неожиданно приобрела поразительную значимость и драматизм. Как будто вглядываясь в чьи-то лица, он нараспев произносил первую фразу, выделяя «Я водил» и «всякое». «Пополам» слово рубил топором. Пауза. «И домзак» — глаза становились влажными: родной дом, привычная обитель вора. «И барыш» — брезгливо изгибая губы. «Пьяный мозг» — сумасшедшим вскриком, с ужасом. «Усталое тело» — томление от непривычного физического труда. «Шум пивных» — неизбывная тоска. И финал торжественным шепотом: «Са-ла-вецкая тишь». Убеждён, что чтение этой вещи, если бы её записать в исполнении Высоцкого, стало в числе лучших его творений, возможно, не уступающим монологу Хлопуши».

Владимир Высоцкий был частым гостем и в кабинете начальника Главного следственного управления МИД СССР С.В. Мурашова, чему я нередко был свидетелем. Записи песен поэта мне показывал начальник Главного управления уголовного розыска видный ученый юрист И.И. Карпец… Я уже не говорю о начальнике Академии МВД СССР С.М. Крылове, большом почитателе таланта В.Высоцкого, который не только устроил в стенах этого элитного учебного заведения грандиозный концерт певца, но и приходил к нему на помощь и словом и делом…

Смею утверждать, что В. Высоцкий чаще бывал в МВД на Огарёва, 6, чем в Министерстве культуры. Конечно, не все были поклонниками его творчества, но я не слышал от руководства министерства относящихся к нему слов неприязни или вражды.

Вне всяких сомнений, много интересного узнал Высоцкий и из бесед с А.И. Волковым. Для того чтобы неискушённый читатель получил хоть какое-то представление об этом удивительном человеке, я немного расскажу о нём. А.И. Волков в годы Великой Отечественной войны прошёл на своём танке до самого Берлина и с многочисленными наградами вернулся в Москву. Здесь Волков работает оперуполномоченным уголовного розыска. С его именем связывают появление жёсткой и наводящей ужас на московскую криминальную среду легендарной фразы: «Мы из МУРа!» В послевоенной Москве он проявил себя как талантливый оперативник, участвуя в самых рискованных операциях по задержанию вооружённых преступников, его называли «сыщиком от Бога». Он знал всю блатную и криминальную Москву, клички, повадки и «почерк» наиболее опасных рецидивистов. Волков прошёл путь от рядового сыщика до заместителя начальника Главного управления уголовного розыска страны, не говоря уже о том, что он воспитал плеяду блестящих мастеров сыскного дела. А.И. Волков очень дружил с моим старшим братом — Юрием Утевским, а мне посчастливилось работать в МУРе под его руководством.

Володя впоследствии так писал о своём творчестве: «Первые мои песни — это дань времени. Это были так называемые «дворовые» городские песни. Ещё их почему-то называли блатными. Это такая дань городскому романсу, который к тому времени был забыт. И у людей, вероятно, была тяга к такому простому, а именно простой человеческой интонации. Эти песни были бесхитростные… В каждой была одна, как говорится, но пламенная страсть: в них было извечное стремление человека к свободе, к любимой женщине, к друзьям, к близким людям,