Николай I - Иона Ризнич

радостное оживление. «Когда нас туда перевезли, то поместили временно всех вместе, в четвертом этаже, в анфиладе комнат, находившихся на неодинаковом уровне, причем довольно крутые лестницы вели из одной комнаты в другую. Отец часто приходил нас проведывать, и я очень хорошо помню, что он был чрезвычайно весел. Сестры мои жили рядом с нами, и мы то и дело играли и катались по всем комнатам и лестницам в санях, т. е. на опрокинутых креслах; даже моя матушка принимала участие в этих играх», – вспоминал Николай Павлович.

Затем он пишет: «Однажды вечером в большой столовой был концерт, во время которого мы находились у матушки и подсматривали в замочную скважину; после же того, как отец ушел, мы, поднявшись к себе, принялись за обычные игры. Михаил, которому тогда было три года, играл в углу один, в стороне от нас; англичанки, удивленные тем, что он не принимает участия в наших играх, обратили на это внимание и задали ему вопрос, что он делает; он, не колеблясь, отвечал: «Я хороню своего отца!» Как ни малозначащи были такие слова в устах ребенка, они тем не менее испугали нянек. Ему, само собою разумеется, запретили эту игру, но он все-таки продолжал ее, заменяя слово «отец» – «семеновским гренадером». На следующее утро моего отца не стало…»

Павел I Петрович был задушен и забит насмерть тяжелой табакеркой в собственной спальне в Михайловском замке 11 марта 1801 года. Лицо императора было так изуродовано, что труп пришлось несколько часов гримировать, чтобы было можно выставить его для прощания. Покойник в гробу выглядел раскрашенным, как кукла.

В заговоре против Павла I участвовало около 60 человек, в числе которых были его личный адъютант Аграмаков, опытный политик и царедворец Никита Иванович Панин, фаворит Екатерины Платон Александрович Зубов, его брат Николай Александрович Зубов, генерал-губернатор Петербурга Петр Алексеевич Пален и многие другие. Но самое страшное, что о заговоре знал и наследник престола – старший сын Павла Александр.

Все участники заговора впоследствии утверждали, что не имели намерения убивать императора, а предполагали, что тот будет лишь арестован и перевезен в Шлиссельбург. То же утверждал и Александр Павлович. Известие о смерти отца он воспринял истерически и дважды падал в обморок.

Новость императрице Марии Федоровне сообщила графиня Ливен. Императрице стало дурно, но она быстро пришла в себя и заявила, что должна теперь царствовать, раз была когда-то коронована. Однако в планы заговорщиков это не входило: власть должна была перейти к Александру, который явно был не готов ее принять. Мария Федоровна попыталась пройти к телу мужа, но ее не пропустили, причем в довольно грубой форме. В это время труп спешно приводили в порядок: причесывали и гримировали.

Более других сохранила присутствие духа графиня Ливен. Мемуарист князь Долгоруков так описывал события той страшной ночи: «С невозмутимым хладнокровием разбудила она своих воспитанников и воспитанниц: Марию, Екатерину и Анну Павловну, пятилетнего Николая Павловича и трехлетнего Михаила Павловича; одела их, велела заложить карету; потребовала военный конвой и под прикрытием конвоя отвезла их в Зимний дворец, куда в ту же ночь было перенесено пребывание двора. С этой минуты Шарлотта Карловна вышла из разряда подданных и стала, можно сказать, членом царского семейства; великие княжны у нее целовали руку, и, когда она целовала руку у Марии Федоровны, императрица подавала вид, будто хочет поднести к губам своим руку Шарлотты Карловны, которая, разумеется, спешила отдернуть свою десницу».

Цесаревичу Николаю не исполнилось на тот момент и пяти лет, однако он запомнил и понял многое: «События этого печального дня сохранились… в моей памяти, как смутный сон, – писал он позднее. – Я был разбужен и увидел перед собою графиню Ливен. Когда же меня одели, то мы заметили в окно на подъемном мосту под церковью караулы, которых не было накануне; тут был весь Семеновский полк в крайне небрежном виде. Никто из нас не подозревал, что мы лишились отца; нас повели вниз к матушке, и вскоре оттуда мы отправились с нею, сестрами, Михаилом и графиней Ливен в Зимний дворец. Караул вышел во двор Михайловского дворца и отдал честь. Моя мать тотчас же заставила его молчать. Когда мы были уже в Зимнем дворце и туда вошел, в сопровождении Константина и князя Николая Ивановича Салтыкова, Император Александр, моя матушка лежала в глубине комнаты. Он бросился перед нею на колени, и я еще до сих пор слышу его рыдания… Ему принесли воды, а нас увели. Для нас было счастьем опять увидеть наши комнаты и, должен сказать по правде, тех деревянных лошадок, которых мы, переезжая в Михайловский дворец, забыли».

Ранним утром следующего дня Мария Федоровна вместе с сыном Александром вернулась в Михайловский замок и вошла в комнату, где лежало тело ее мужа. Тогда Александр впервые увидел лицо отца – изуродованное, раскрашенное, словно у куклы. Императрица-мать обернулась к нему и презрительно произнесла:

– Теперь вас поздравляю – вы император.

Александр повалился без чувств, как сноп, а придя в себя, принялся отказываться от внезапно свалившейся на него императорской власти.

– Я не могу исполнять обязанностей, которые на меня возлагают. У меня не хватит силы царствовать с постоянным воспоминанием, что мой отец был убит. Я не могу. Я отдаю мою власть кому угодно. Пусть те, кто совершил преступление, будут ответственны за то, что может произойти, – умолял он.

– Полно дурачиться, ступайте царствовать! – будто бы ответил ему Пален.

Однако тягостные раздумья, муки совести преследовали Александра всю жизнь.

Народу объявили, что император Павел I Петрович скончался скоропостижно от апоплексии, в ответ послышались громкие возгласы «Ура, Александр!», приветствующие наследника престола: Павел был крайне непопулярен в народе, узнав о его кончине, люди радовались и поздравляли друг друга, словно это был праздник.

Неизвестный художник. Русская армия входит в Париж в 1814 году. 1815

Василий Голике. Портрет великого князя Николая Павловича. 1820-е

Юность императора

Орест Кипренский. Портрет Великого князя Николая Павловича. 1814

Царствование Александра I

Александр Павлович был старше Николая на 20 лет. На момент восшествия на престол ему исполнилось 24 года. Он получил прозвание Благословенный, а также второе прозвище – Сфинкс; было и третье, семейное прозвище – Ангел.

Император Александр был высок ростом и очень хорош собой, хотя и глуховат на одно ухо: в его младенчестве недалеко от детских комнат стояли пушки, из которых палили. Таков был приказ Екатерины: по ее мнению, царские дети