Записки на память. Дневники. 1918-1987 - Евгений Александрович Мравинский

после генерального скандала.

Она даже не пожала как следует руку! Какое-то тайное сомнение все же грызет меня! Дай Боже, если она меня так любит, как я ее…

24 мая (11 мая).

Пятница. Не могу писать! Так устал… Тоскую по тебе…

27 мая (14 мая).

Понедельник. Был утром у Мар. Ал., продал игрушки за 40 рублей. Решил копить! А то, чего доброго, и вправду лето здесь просидишь. Играю прилежно 2 часа. Завтра на урок. Интересно, если что будет? Ах, милая…

29 мая (16 мая).

Среда. Устал страшно, т.к. провожал только что Мар. Ал.

С ней не видимся! Ах, Боже мой…

30 мая (17 мая).

Четверг. Завтра в Антропшино. Все сегодня приготовил; провизии на 25 р. С ней видался vis-à-vis. Высказал все, кроме, черт меня возьми, «люблю»… Говорил, что из благоразумья «все» в себе погасил… и не обнял, хотя она начала жаться и целовать… Да, странно создан человек, а в особенности я! Бедная моя Оля…

31 мая (18 мая).

Пятница. Не попали из-за дождя, пришлось отложить до 21-го или 22-го (мое рождение!). С ней еле-еле перемолвился несколькими словами. На Сенной с Сережей работали. На поездку накопили целую кучу провизии. Опять у меня 15 рублей! Яблоков приехал. Увидя его, чуть не поцеловал, так обрадовался. Завтра одна четверть фунта хлеба! Да еще столовая. Оля, Оля — грызет меня…

1 июня (19 мая).

Суббота. Слава Богу! Хоть пока поборол это в себе! Она опять начинает дуться заодно с моей уважаемой родительницей! Ну, я и этой новой союзнице покажу. Больно будет… Поступил на место к Воскресенским. На лето в Царское Село и в Финляндию!! 50 рублей жалованья, чудная еда, свобода, отдохновение!.. Смак.

2 июня (20 мая).

Воскресенье. Завтра еду с дядей Никсом. Счастлив во всех отношениях. Был на «месте» — отлично. С ней — ни гу-гу. Посмотрим.

3 июня (21 мая).

Понедельник. Завтра день моего рожденья. Как-то он пройдет? Интересно, даже весьма!

Была у нас вечером — сама напросилась!!?? Играла; я ни пол слова, даже не показался. Она, видимо, старается довести дело до примирения, но нет, спасибо! Знаю я ея милый нрав. Через 5 минут опять то же! А в душе сверло! Но я и его, хоть говорят, что это невозможно, все же умаю, а там, что матушка-судьба пошлет… В общем, я «собой, обедом и женой» доволен. А в душе все же — милая, любимая!

4 июня (22 мая).

Вторник. Получил кучу провизии: 1 фунт какао, банку сардин, сгущеный кофе, плитку шоколада, 7 кило сахару, 10 лепешек сахарина, одну с четвертью белой булки. Был у В.В. Обжирался, а вчера заболел! Обожрался?

5 июня (23 мая).

Среда. Утром — 38,3°; днем — 37,8°; вечером — 39,1°.

6 июня (24 мая).

Четверг. Утром — 37,5°; в 12 часов — 37°; в 4 — 37,1°; вечером — 37,2°.

Ольга была… Боже, как быть охота!

7 июня (25 мая).

Пятница. [Температура] 36,2°! Ур-ра, опять здравомыслящее и здравосуществующее существо!!!

Вижу во сне Ольгу, каждую ночь! Милая. Но она не звонила. Даже сегодня! Пупсик, достала мне место… С Сергеем едем на Карповку.

8 июня (26 мая).

Суббота. Пупсик достал урок! 100 рублей в месяц — 4,25 за урок!! А Оля едет в Сестрорецк. Был вечером у Ольги. Хотела поцеловать меня, но я отстранился.

11 июня (29 мая).

Вторник. С Ольгой имел опять, вроде «тех», разговор. Господи! Дай Бог… Хоть на прощанье. Вот поднесу ей из урочных двадцати пяти рублей цветы: ведь из-за нее только я с музыкой-то связан. Брауер меня принял, похвалил, сказал: «браво». Милая, дорогая моя Оля, скольким я тебе обязан!..

Завтра к Иоанну Кронштадтскому с Сережей. Мимоходом на Карповке наудим.

12 июня (30 мая).

Среда. Устал как собака… Только думой об Ольге и утешаешься…

13 июня (31 мая).

Четверг. Тоска, беспросветная тоска, тьма осиливают меня, а тут еще и Ольга уедет; целыми днями как белка в колесе. Завтра: 9.30 звонить к Брауру и идти играть к нему, с 11 до 2 к Л.О., в три на урок и к Мар. Ал. (ну, хоть там отдохну!). И буду думать об Ольге — это меня поддержит. Милая…

14 июня (1 июня).

Пятница. Ничего особенного, только в воскресенье к Глазунову. Ее не видел… но на душе радостнее. Господи! Неужели это она нагоняет такие сомнения?!

15 июня (2 июня).

Суббота. Господи, помоги мне! Завтра к Глазунову и Владимирову… Был у отца Иоанна, а все-таки дрожу. Вечером был у нея; она была очень утомлена, бледна, как в тот милый, зимний вечер… Так, вообще, хладнокровен, но иногда, после того как я «потопил то», я временами сам не свой, — такие бури во мне! Сегодня все вылил в игре… Ах, что-то завтра?!

16 июня (3 июня).

Воскресенье. Глазунов разочарован, зато Владимиров в восхищении. Ничего, с Божьей помощью выберемся на свет эстрады… Сыт, как свинья: с Сережкой нажрались «тюри» и каши манной. Ольгу видал только, когда ходил за весами. Очень крепко пожала руку… укладывается. Ах да, воспеть бы сейчас и вылить в звуках все воспоминанья о тех милых, дорогих, зимних вечерах, и уроках, и вообще, вообще постараюсь сейчас не засыпать… нечего делать, надо покориться!

17 июня (4 июня).

Понедельник. Ничего нового: ее не видал, ну то есть, она как-то «совсем странно» обращалась со мной то краткое мгновенье, что я был с ней. Я зарвался совсем: спёр 1 фунт крупчатки, чашку манной крупы, масла; 2 лепешки… ужас, не знаю, чем это все кончится!? Завтра Дуня спечет булку.

18 июня (5 июня).

Вторник. Нашло какое-то странное настроение… сел за рояль, играть по нотам неохота, а между тем душа так и рвется, так и бунтуется!.. Да! Надо скорее учиться гармонии. И это не по Ольге, которая, между прочим, на меня дуется, после того как мой папаша ей сказал насчет Глазунова; нет, не по ней, а по чему-то неведомому, грандиозному! А в глубине души что-то скрипит: «А Ольга, а твой „хладнокровный“ несбывшийся план?»

19 июня (6 июня).

Среда. Они через неделю уезжают: убирал у них вечером картины, и она блеснула на меня сильно сдерживаемым огнем. В общем, ничего нового.

20 июня (7 июня).

Четверг. Первый день подавал в cafe.