Воспоминания о Николае Шмелеве - Коллектив авторов -- Биографии и мемуары

и международные отношения в XXI в., включая проблемы цивилизации и культуры. Поэтому он, как правило, активно участвовал в значимых научных форумах, российских и международных, проходивших в стенах института. У него была собственная, «шмелёвская», манера выступления. Я назвал бы ее — «размышления вслух», неторопливые и ненавязчивые, с подтекстом, в котором звучало: можете соглашаться или не соглашаться, но задумайтесь над тем, что я сказал. Этот доверительный тон, взывающий к логике здравого смысла, придавал дополнительную убедительность его словам.

Все эти годы Николай Петрович продолжал разрабатывать тематику перехода России к рыночной экономике. В 1996 г. вышла в свет его книга «Авансы и долги: вчера и завтра российских экономических реформ», в которой он собрал самые значительные статьи и доклады, начиная с октября 1987 г., когда появились его «Авансы и долги», и кончая статьей «Экономика и общество», опубликованной в январе 2006 г. Тематически в первую часть вошли работы, в которых изложены взгляды автора на то, какой должна быть экономическая реформа, нацеленная на переход СССР-России к рыночному хозяйству; во вторую — статьи, посвященные анализу и критике экономической реформы, начатой Е. Гайдаром и продолженной, с существенными коррективами, правительством В. С. Черномырдина. В конструктивном плане Шмелёв продолжал отстаивать свои взгляды на содержание и методы строительства эффективной рыночной экономики, особенно в ее социальном, политическом и нравственном аспектах.

В те годы я не во всем был согласен с ним, считая, что он слишком крут в своей критике, так как радикализм и жесткость программы Гайдара были обусловлены катастрофическим состоянием советской экономики и реальной угрозой социального хаоса. Шмелёв же, напротив, именно в силу этих обстоятельств считал необходимым начать реформу с экстренных мер государства, призванных наполнить внутренний потребительский рынок товарами, и на этой основе проводить постепенную либерализацию цен. Наибольшую тревогу у него вызывало воздействие, которое может оказать реформа на психологическое и нравственное состояние населения, и одной из важнейших задач реформаторов он считал минимизацию ее негативного эффекта. Этот голос здравого смысла и крик души автора звучит со всех страниц книги. Теперь, через 13 лет после начала той реформы и с учетом того, что произошло за это время в стране и к чему она пришла, я принимаю почти все оценки, которые Николай Петрович давал реформе 1992 г. и последующей экономической политике правительств в 90-е гг. И прежде всего я солидарен с ним в понимании первостепенного значения взаимозависимости экономической политики государства и нравственного состояния общества. А досталось в наследство новой власти общество, сформированное в советские времена, и в нем доминировали аморальность и циничный прагматизм — «наверху», нравственная деформация и распад социальных связей — «внизу». Реформа в том виде, как она проводилась, и развязанные ею стихийные процессы становления «первоначального», полукриминального капитализма способствовали дальнейшему росту этих «родимых пятен» советского социализма.

Не помню, заходили ли у нас разговоры о литературном творчестве, в том числе его собственном. Наверное, заходили, да стерлись в памяти, так как не были для нас главной темой. А осенью 1999 г. он подарил мне книгу «Ночные голоса», в которую, наряду с читанной мною повестью «Пашков дом» и рассказами 1970-х и 1980-х гг., вошли только что законченные воспоминания «Curriculum vitae (Повесть о себе)» в трех частях. Они были необычными: несколько десятков коротких главок, каждая посвящена конкретному эпизоду из жизни автора, с сентенциями или без оных, и расположены они не в хронологическом порядке. Шмелёв развертывает широкую панораму жизни страны, шествуя по ее социальным этажам и квартирам, не забывая наведаться и в другие страны. А за этими эпизодами, а лучше сказать — над ними, возникает фигура самого автора, человека немолодого и умудренного, с его неистощимой любознательностью, с его редкой способностью — невзирая на регалии и социальные статусы, на парадные костюмы, изысканные платья, поношенные куртки и мятые джинсы, модные туфли и стоптанные башмаки — всмотреться в «голую сущность» человека, понять ее и оценить. О Николае Петровиче Шмелёве как главном герое его книги можно рассказать намного больше, тем более что через несколько лет он изрядно расширил свои воспоминания, оставив прежнее название, но заменив подзаголовок[8]. Но я на этом остановлюсь.

Шмелёв подарил мне книгу осенью, а за несколько месяцев до этого у нас состоялся неожиданный для меня разговор. В один из февральских дней он зашел ко мне и сказал, что Виталий Владимирович предложил ему занять место заместителя директора, которое освободилось после моей отставки. «Ты сам ушел или как?» — спросил Николай. «Сам», — ответил я, объяснив, что еще в конце 1998 г., незадолго до своего 70-летия, сказал Журкину, что хочу уйти со всех административных постов — заместителя директора, заведующего отделом европейской интеграции и президента Ассоциации европейских исследований — и посвятить все свое время научной работе. «Нет, — возразил Виталий Владимирович, — это вызовет кривотолки в институте, так что начнем с чего-то одного». Я предложил начать с поста «замдира», на том мы и порешили. Я задал Шмелёву встречный вопрос: «А зачем тебе эта должность, которая будет отнимать у тебя время от науки и литературы?» — «У меня ощущение, — ответил он, — что я исчерпался как писатель».

Шмелёв сказал мне не все, да и не вправе был сказать. Выяснилось это в конце 1999 г., когда Виталий Владимирович неожиданно объявил о своем намерении уйти в отставку и проведении досрочных выборов директора института. По предложению нескольких ведущих сотрудников, кандидатом на должность директора был выдвинут член-корреспондент РАН Николай Петрович Шмелёв. Насколько я помню, проголосовали за него не единодушно, но убедительным большинством.

У Шмелёва были веские основания принять это предложение. Читая его статьи 1990-х гг., посвященные проблемам российской экономики, видишь, как вырастала пропасть между его оценками, его рекомендациями и экономической, да и всей внутренней, политикой руководства страны. Это рождало чувства разочарования и горечи, вызванные невостребованностью его знаний и опыта. Не видел я лукавства и в том, что сказал Шмелёв о своем писательстве. Роман «В пути я занемог», законченный в 1994 г., был последним и, на мой взгляд, наименее удачным из его литературных произведений. Правда, в 1999 г. Шмелёв опубликовал свои воспоминания, но это совсем иной жанр литературного творчества, уникальность и ценность которого с возрастом автора лишь возрастает. Ему недавно исполнилось 60 лет, и он был полон творческих сил, которые мог бы реализовать как директор академического института.

Я не беру на себя смелость анализировать деятельность Николая Петровича Шмелёва на этом посту. Полагаю, что он вполне заслуживает подготовки и издания монографии в серии «ЖЗЛ». Скажу только, что оцениваю его деятельность высоко. Его главный вклад в развитие