М Стрешинский - Генерал Симоняк

Равняйтесь по герою-пулеметчику Дмитрию Морару, - призывала листовка. Вперед, на окончательный разгром гитлеровской Германии.

Симоняк прочитал листовку. Ему вспомнилось ротное собрание, взволнованный рассказ Морару о нищенской жизни жителей Бессарабии под господством румынских бояр, о страшной жизни при немцах.

- Замечательные солдаты в нашей армии, - вслух произнес командарм. - Их воспитанием мы обязаны партии. С такими людьми любого врага доконаем!

Угрюмое, чуть скуластое лицо Симоняка осветилось доброй улыбкой.

- Отпечатайте, товарищ Лисицын, листовку большим тиражом... Вручите всем воинам армии. Пусть учатся у Дмитрия Морару воинскому мастерству, отваге, бесстрашию.

Тяжело развертывались бои у левого соседа Симоняка 61-й армии генерала И. П. Белова. Ни 1-го, ни 2 марта, несмотря на участие в сражении 2-й танковой армии С. И. Богданова, не удалось завершить прорыва обороны противника. Глубоким маневром подвижных соединений командующий фронтом решил обойти укрепленные вражеские позиции... Дивизии 2-й танковой прошли через полосу, пробитую армией Симоняка, устремились вперед и обрушились на вражескую обороняющуюся группировку с фланга и тыла. Тут и пришел долгожданный успех. Враг дрогнул и перед фронтом 61-й армии, овладевшей 4 марта городом Штаргард.

Поздно вечером 4 марта советские радиостанции передали сообщение о прорыве сильно укрепленной обороны немцев восточнее Штаргарда. Слушая голос Левитана, Николай Павлович представил себе, как в эти минуты прильнули к репродуктору Рая и Зоя. Вот обрадуются дочки, узнав, что в боях отличились войска генерала Симоняка. Так и раскроется для них тайна, скрытая пятизначным номером полевой почты.

Засесть за стол и написать письмо командарм просто не мог, - его захватили бурно развивающиеся события. Стремительное продвижение наших частей привело к окружению значительной группы вражеских войск. Южнее Шифельбайна в мешок, еще, правда, не затянутый с севера, длиной в сорок и шириной до двадцати километров, уже 3 марта попали 10-й корпус СС и корпусная группа Теттау. На западной стороне мешка оказались дивизии правофлангового - 7-го стрелкового корпуса 3-й ударной, командарму которой маршал Жуков приказал: не допустить отхода окруженных войск на запад и северо-запад. С юго-востока и востока вражескую группу припирала 1-я армия Войска Польского. Ей вместе с двумя корпусами - стрелковым и танковым (последний нависал с севера) - и было поручено уничтожить попавших в западню. Симоняк повернул свой 7-й корпус фронтом на северо-восток.

- Полагаю, Владимир Афанасьевич, - говорил он командиру корпуса Чистову, в новом котелке прошпарите гитлеровцев так, как это сделал Переверткин с вырвавшимися из Шнайдемюля.

- А усиление получу, товарищ командующий? Ведь я уже поистратился.

- Даю вам мотострелковую и самоходную бригады...

Сдерживая сильными отрядами прикрытия продвижение частей 1-й армии Войска Польского, эсэсовцы отходили на северо-запад, но попали под неожиданный фланговый удар 265-й дивизии генерала Д. Е. Красильникова. Уцелевших после этого боя гитлеровцев наши бойцы снова загнали в мешок. Расположенные южнее две дивизии 7-го корпуса - 364-я И. А. Воробьева и 146-я С. И. Карапетяна разгромили 5-ю немецкую легкопехотную дивизию. Одна из ее колонн - до пятисот гитлеровцев с артиллерией и самоходками - вырвалась из окружения. Но ее настигла 64-я танковая бригада и всю истребила огнем и гусеницами.

В последующие дни советские войска с разных сторон продолжали теснить гитлеровцев. Однако 11-му гвардейскому танковому корпусу не удалось окончательно завязать мешок с севера.

Отчаяние заставляло эсэсовцев ожесточенно биться за пункты, лишившись которых они теряли последнюю дорогу на запад. В то же время гитлеровцы упрямо лезли в контратаки, пытаясь вырваться из железных клещей советских войск. За одну только ночь эсэсовцы двенадцать раз - то силой до батальона, то целым полком с танками и штурмовыми орудиями - контратаковали части 265-й стрелковой дивизии. Не прошли. И в полосе 364-й не смогли пробиться.

К 8 марта от 5-й легкопехотной фашистской дивизии остался лишь ее номер, от других пехотных дивизий - 15-й, 163-й, 402-й запасной и Бервальде (Лесной медведь ) - жалкие остатки, ускользнувшие через северную горловину в направлении Трептова.

Пока генерал Чистов во взаимодействии с польскими частями и гвардейцами-танкистами громил окруженных, Симоняк главными силами армии вел дальнейшее наступление.

- Противник уже не имеет перед фронтом армии заранее подготовленных позиций, - ориентировал командарм командиров соединений. - Он обороняет упорно только те пункты, через которые хочет отвести свои потрепанные войска. Отсюда наша задача: быстрее добить раздробленные части одиннадцатой армии, не позволить переправить их за Одер.

Корпуса 3-й ударной уже не имело смысла двигать на северо-восток в район Бельгарда и на побережье Балтики, куда ранее намечалось (там уже находились подвижные части). Командарм повернул их на северо-запад и запад: корпус Переверткина - к устью Одера и гвардейский корпус Казанкина - к Штеттинской гавани. Они успешно продвигались вперед. Но 6 марта комфронта вновь частично изменил задачи 3-й ударной армии. Корпус Переверткина наступал в прежнем направлении, ему предстояло очистить почти сорокакилометровую полосу по восточному берегу Одера от его устья до Херманнсталь. А вот корпус Казанкина менял курс наступления - развертывался фронтом на юг для удара с севера по городу Голлнов. Корпус Чистова выводился во второй эшелон армии...

Трудно приходилось управлять войсками, наступавшими в разных направлениях. Но с тем большей энергией командарм отдавался делу, направляя усилия всех соединений на быстрейший разгром врага.

Соединения 79-го корпуса пробивались к Одеру. Сопротивление разрозненных отрядов противника возросло, они цеплялись за мало-мальски выгодный рубеж, чтобы сдержать наступавших - ведь выход наших частей к переправам через Одер закрывал им путь на запад, запирал в Померании, обрекал на уничтожение.

Уже вечером 6 марта дивизия Шатилова завязала бои за морской город Каммин. К самому устью Одера, где располагался город Вальддивенов, вышла дивизия А. И. Негоды (171-я стрелковая).

Чем ближе войска армии подходили к Одеру и морю, тем меньше немецкого населения оставалось в захваченных ими городах. Странное впечатление производили они. В наспех брошенных пустующих коттеджах порой горели электрические огни, стояла мебель, висела в шкафах одежда. На опушке леса, невдалеке от реки, командарм натолкнулся на большую группу беженцев, растерянно стоявших у своих повозок, нагруженных разным скарбом. Увидев подходившего хмурого советского генерала, все остановились, замерли.