Гюстав Курбе - Герстл Мак

переставал только затем, чтобы набить трубку. Со мной был очень ласков и угощал меня сладостями, чтобы я сохранила позу»[464].

Вероятно, в том же году Курбе написал портрет Анри Рошфора, которого арестовали за сочувствие коммунарам и отправили на каторгу в Новую Каледонию, откуда он в 1874 году бежал в Швейцарию. Поль Пиа, женевский торговец картинами, 23 сентября писал Кастаньяри: «В одну из моих деловых поездок я нашел Курбе в Ла-Шо-де-Фон, и мы вместе отправились в Невшатель, где я узнал о приезде А. Р. [Анри Рошфора; Пиа употребляет инициалы, чтобы не подвергать бывшего заключенного опасности], который… хотел увидеться со мной. Я уведомил об этом Курбе, который намеревался раньше вернуться в Тур [-де-Пельс], но отправился в Женеву, где сейчас и находится. Думаю все же, что вскоре он вернется в Тур… В четверг собираемся совершить экскурсию: А. Р., его дочь, Локруа [псевдоним Эдуара Симона, радикального журналиста и политического деятеля], г-жа Шарль Гюго и Ваш покорный слуга отправятся в Тур, где маэстро напишет портрет А. Р.»[465]. Рошфору портрет не понравился, и он отказался принять его, возможно, потому, что Курбе слишком реалистически передал болезненный цвет лица, приобретенный моделью в тропиках.

В Швейцарии Курбе сделал также несколько скульптур. В знак признательности приютившему его городу он подарил Тур-де-Пельсу бюст «Гельвеции», известный также под названием «Свобода», который изображает женщину во фригийском колпаке — символе свободы — и с крестом Швейцарской конфедерации. Это безжизненное, лишенное фантазии произведение не лучше и не хуже других его скульптур. Считается, что моделью Курбе послужила Лидия Жоликлер, но это маловероятно: черты лица слишком тяжелы. Бюст был отлит в бронзе мастерами в Веве, более привычными к чугуну, чем к дорогим металлам, и крупный песок формы смазал некоторые детали. Бюст стоит теперь на Соборной площади перед ратушей в Тур-де-Пельс, но даже те скупые признаки благородства, которые можно усмотреть в бюсте, сведены на нет чересчур высоким и на редкость уродливым постаментом. Существуют три копии бюста: в Мартиньи в кантоне Вале, в Безансонском музее и в Медоне, на полпути из Парижа в Версаль. Сам Курбе был доволен этим несовершенным произведением, которое так описал в феврале 1875 года в письме к Кастаньяри: «Только что закончил „Республику Гельвецию“… Она великолепна, все в восхищении. Я сам отлил ее и хотел бы знать, стоит ли мне посылать копию на выставку [предположительно — парижский Салон 1875 года. Он не послал ее и правильно поступил: она все равно была бы отвергнута]. Она [„Гельвеция“] энергично моделирована и производит превосходное впечатление: она напориста, решительна, могуча, щедра, добра, улыбчива; подняв голову, она смотрит на горы…»[466].

Несколькими месяцами раньше он сделал медальон «Дева озера» — голову молодой женщины, увенчанную морской чайкой с распростертыми крыльями; ныне этот медальон украшает фасад здания на набережной Пердоне в Веве. Моделью, по-видимому, была маркиза Ольга де Тальне — подруга герцогини Колонна ди Кастильоне, чей портрет Курбе исполнил в 1865 году. Почти наверняка именно этой даме адресует он в ноябре галантные фразы, сочиненные, видимо, кем-то из его более утонченных друзей: «Назначение женщины — возмещать своими эмоциями умозрительную рассудочность мужчины; я всегда буду признателен г-же Колонна, потому что я уверен: она приложила все усилия, чтобы помочь мне во время моего тюремного заключения. Вы пришли ко мне посмотреть мои картины, навестить изгнанника — жертву, лишенную семьи и родины. Вы пришли повидать труженика, посвятившего жизнь служению французскому искусству… Сударыня, Вы околдовали мой дом, мои мысли и воображение — своей поразительно прекрасной личностью, своей добротой и душевностью. Не надеясь, что буду в силах отблагодарить Вас за радость, которую вы доставили мне, прошу позволения предложить вам маленький сувенир… Мне показалось, что Вам понравилась небольшая картина с изображением снегопада; посылаю ее Вам. Примите ее»[467]. Ответом Ольги де Тальне была, по-видимому, записка, помеченная просто «Воскресенье»: «С радостью и благодарностью принимаю очаровательный сувенир… Завтра, в три часа, я дома, и если Вы не откажете зайти ко мне в это время и дать ответ на мою просьбу, буду счастлива видеть Вас»[468]. Что это была за просьба, — неизвестно, но другая, не датированная записка маркизы, вероятно, относилась к медальону: «Форма для отливки моей головы прибыла. Послать ее сначала к Вам или отправить прямо к литейщику?»[469].

Бюст «Гельвеции» был установлен и торжественно открыт 15 августа 1875 года; в тот же день Курбе открыл у себя в мастерской выставку собственных работ и своих мнимых «старых мастеров». Печатный рекламный проспект гласил: «Выставка ста тридцати старых и современных картин, в числе которых кроме полотен нижеподписавшегося Курбе публика найдет работы знаменитейших мастеров (Мурильо, Ван Дейка, Веронезе, Рембрандта, Рубенса и пр.), откроется в Тур-де-Пельс в воскресенье, 15 августа. Скромная, доступная всем, входная плата в пятьдесят сантимов пойдет на помощь жителям кантона Женева, чьи земли пострадали от града»[470].

Изгнание не излечило Курбе от страсти к приобретению поддельных работ старых мастеров. В письме к Кастаньяри от 22 марта 1874 года доктор Ординер описывал картину, только что купленную Курбе у итальянского торговца старым хламом. Она изображала женщину с обнаженной левой грудью, в античном одеянии, танцующую в магическом круге и окруженную тремя демонами. Курбе утверждал, что это работа Пьера Прудона и сюжет ее — Цирцея. Он дал за нее 8000 франков, но уверял, что цена ей — 100 000; заехав по пути домой в Лозанну, он предложил перепродать ее за 200 000, а к моменту приезда в Тур-де-Пельс стоимость полотна поднялась уже до 300 000. «К. в таком восторге от своей „Цирцеи“, — писал Ординер, — что объявил ее самой красивой картиной на свете, превосходящей даже его собственные работы»[471].

Четыре дня спустя Курбе лично хвастался Кастаньяри: «Я только что откопал нечто фантастическое, вещь, стоящую по меньшей мере триста или четыреста тысяч франков. Думаю, что изображает она Цирцею, сзывающую своих демонов и поджигающую храмы»[472]. Восемь тысяч франков за никчемную мазню — это было безрассудным расточительством, которое художник вряд ли мог тогда себе позволить.

Весной 1875 года до него дошли хорошие вести: последние картины, украденные в проезде Сомон в 1872 году, были наконец возвращены[473]. 24 февраля таинственный человек, скрывавшийся под псевдонимом «А. К. 113» и указавший адрес до востребования, написал Кастаньяри: «Я узнал, что Вы ищете картины, написанные Курбе и украденные у него. Некоторые, кажется, Вы уже разыскали, но