Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны - Олег Игоревич Нуждин

Бригадный комиссар назвался (а, может, так его представил немцам медицинский персонал) красноармейцем по фамилии Саладаш. Это позволило ему затеряться в общей массе рядового состава, размещенного в лагере военнопленных под названием «Уманская яма». Из плена комиссар К. В. Герасименко сумел бежать, но как именно – не ясно. Е. А. Долматовский рассказывал, что того вынесли за пределы лагеря под видом мертвеца.

Сам батальонный комиссар Е. А. Долматовский попал в неволю во время разгрома группы генерала С. Я. Огурцова. Находясь в одном из лагерей, скорее всего, в той же Уманской яме, он встретил там некоего полкового комиссара, грузина по национальности, по имени Николай [317, с. 154]. Его сопровождал его командир в звании полковника. Е. А. Долматовский почему-то не назвал ни того, ни другого ни по фамилии, ни по должности.

Тем не менее, мы имеем возможность с высокой долей вероятности идентифицировать и того, и другого. Николай-грузин – это, скорее всего, Николай Иванович Каладзе, а полковник – командир 190-й дивизии полковник Г. А. Зверев. Примечательно, что никто в течение короткого пребывания в плену их не выдал, и всем им удалось, в конечном счете, бежать и благополучно выйти к своим.

Полковой комиссар С. Ш. Прейс

Многие комиссары сдаваться в плен не собирались, и примером тому судьба военкома 80-й дивизии полкового комиссара С. Ш. Прейса. Как вспоминал батальонный комиссар Д. С. Липецкий, при прорыве из Уманского окружения их отряд попал под артиллерийско-минометный обстрел. Военком соединения был ранен в ногу, причем настолько сильно, что уже не мог передвигаться самостоятельно. Все попытки бойцов вынести его с поля и укрыть в лесопосадках ни к чему не привели. А вскоре в 15–20 м показались немецкие солдаты, и тогда полковой комиссар С. Ш. Прейс передал Д. С. Липецкому свои часы и партбилет и заявил, что будет отстреливаться, а последний патрон оставит для себя. Батальонный комиссар Д. С. Липецкий ушел, оставив С. Ш. Прейса, и с тех пор про военкома 80-й дивизии ничего неизвестно [330, Л. 40]. Можно предположить, что он выполнил свое обещание, принял бой, а потом застрелился, как поступали многие политработники, чтобы не оказаться в плену. Не исключено также, что он погиб в перестрелке с немецкими солдатами. Когда закончилась война, выяснилось, что полкового комиссара нет среди вернувшихся, никто не видел его в плену.

Об этом же бое оставил короткую записку бывший помощник начальника 5-го отделения штаба 141-й дивизии Н. А. Голтвяницкий. Описывая утрату партийного билета в 1941 году, он в своем заявлении в партбюро Арсенала № 22 указал, что он участвовал в прорыве из окружения в районе с. Подвысокое. Прорывавшиеся понесли большие потери, и к 7 августа группой, в которую входил Н. А. Голтвяницкий, возглавлял уже начальник артиллерии 37-го корпуса (полковник В. Я. Кабатчиков), а его военкомом был полковой комиссар из 80-й дивизии (очевидно, С. Ш. Прейс), комиссаром штаба стал батальонный комиссар Д. С. Липецкий.

Во время одной из атак получили тяжелые ранения командир группы и полковой комиссар. В ситуации, когда приближался противник, и создалась угроза плена, по предложению комиссара Д. С. Липецкого стали уничтожать партбилеты. В дальнейшем некоторые из этой группы смогли прорваться к своим, в том числе и сам Н. А. Голтвяницкий. О судьбе остальных он ничего не сказал, упомянув только, что в тяжелых боях у Новой Одессы погибли командир дивизии и начальник штаба [443]. Не совсем понятно, кого именно он имел виду – командиров своей 141-й дивизии, или 80-й, к которой примкнул в ходе прорыва. В любом случае он ошибся, так как командиры этих дивизий остались живы и попали в плен, как и начальники их штабов – полковники И. М. Бондаренко и Г. С. Гмыря.

Дивизионный комиссар Е. П. Рыков

Отношение немцев к комиссарам было хорошо известно в войсках благодаря пропаганде и опыту войны. Поэтому одни в случае опасности стремились немедленно снять с себя знаки различия, указывающие на принадлежность к политическому составу, а многие, чтобы не попасть в плен, кончали жизнь самоубийством.

Как уже говорилось выше, немцы не всегда сразу расстреливали взятых в плен политработников. В зависимости от звания им оказывалось даже некое подобие уважения, в частности, медицинская помощь. Известно, что взятый в плен в урочище Шумейково тяжело раненым член Военного совета Юго-Западного фронта дивизионный комиссар Е. П. Рыков был помещен в госпиталь. Там он скончался спустя некоторое время, о чем свидетельствовал некто Мизерный в своем донесении от 26 декабря 1941 года [331, Л. 163]. Об этом же писал в своих воспоминаниях Н. С. Хрущев, в 1941 г. член Военного совета Юго-Западного направления. «Мне доложили, что … Рыков был ранен и попал в госпиталь, который остался на территории, занятой противником. Но туда можно проникнуть, потому что там работают советские врачи и медсестры. Я хотел выручить Рыкова, но понимал, что, если кто-нибудь проговорится насчет него, он будет врагом уничтожен. И я послал людей выкрасть Рыкова и переправить его на территорию, занятую советскими войсками. Они ушли, однако скоро вернулись, сказав, что Рыков скончался в госпитале и был похоронен» [495, с. 339]. Из двух приведенных выше свидетельств следует, что дивизионный комиссар Е. П. Рыков скончался от полученных им в бою ранений.

Полковой комиссар Д. Д. Малиевский

В ходе боев за Ростов-на-Дону был захвачен немцами и убит областной военком полковой комиссар Д. Д. Малиевский. Случилось это утром 20 ноября 1941 года, когда немецкие войска неожиданно ворвались в город. Их части легко прорвали слабую оборону, которую держали бойцы народного ополчения, комендантская рота, работники милиции и органов НКВД, а также 230-го конвойного полка. Отступающиеся советские части, беженцы и жители города, спасаясь бросились к переправам через Дон, внеся полную дезорганизацию. Отсутствием власти немедленно воспользовались горожане, и начались погромы магазинов.

По одной из версий комиссар Д. Д. Малиевский ехал на машине, когда на одном из уличных перекрестков неожиданно встретил группу немцев, в перестрелке облвоенком и его водитель были убиты. По другой – поспешил в военкомат, как только пошли слухи, что немцы ворвались в город.

Военкомат стал одним из немногих очагов обороны города. Но успел ли добраться туда полковой комиссар Д. Д. Малиевский или нет – остается неясным. Со слов его заместителя С. Шевченко, события в городе после немецкого прорыва развивались стремительно. «Стычки происходили то в одном месте, то в другом. На Большой Садовой был убит начальник Северо-Кавказской железной