Макото Синкай. Чувственные миры гениального японского аниматора - Алексис Молина

относятся, сливаются воедино. В «Ловцах» есть немного земли посреди неба и немного неба в центре земли. Немного надежды в меланхолии и немного меланхолии в надежде. В этом отношении фильм служит идеальным предвестником «Сада», истории, которая глубоко связывает надежду со способностью ставить одну ногу перед другой, принимать собственный вес. Но это также идеальный наследник предшествующих фильмов и дихотомии, которую они содержат.

«За облаками» и «5 сантиметров», по крайней мере, когда речь идет о небе и земле, являются произведениями-близнецами, причем менее двусмысленными, чем последующие. В первом фильме «Космонавт» отдает первенство небесному, название оставляет мало места для сомнений: хотя действие происходит на земле, на побережье Кюсю, Такаки не думает ни о чем, кроме звезд, и не вполне опирается на землю. «Космонавт» сопровождается фантазиями: ракета и ее взлет, мечты юноши о космосе и, главное, его силуэт на холме – это эпизод о небе, о том, как смотреть на небо. Между Такаки и Канаэ можно провести простую аналогию. Он смотрит на звезды, чтобы увидеть другой, недоступный мир, а она видит то же самое, когда смотрит на него. Он – ее небо, ее провидение в другом месте, слишком далеком. Небо в «Космонавте» – место отдаления, полное обещаний. Это земли, которые нужно исследовать, но они уходят в прошлое, потому что девушка, которую Такаки видит в своих мечтах о космосе, – это, конечно же, Акари, которую он уже потерял. В «5 сантиметрах» небо – это место возможностей, и такое же значение оно имеет в «За облаками». Ведь, возможно, именно первая картина помогает сделать небо тем особенным пространством, которым оно стало в фильмографии Синкая. Как мы уже не раз говорили, все мечты Хироки и Такуи уходят корнями в небосвод. Их жажда приключений и любовь – две формы возвышения, и все в них сходится на огромной башне, до которой можно добраться только по небу. Поэтому они стали инженерами – чтобы построить планер, который позволит им воспарить над миром. В отличие от Юкари и Такао, они могут представить себе будущее только в небе. Они не стремятся ходить, чтобы шаг за шагом сокращать расстояние, разделяющее их с теми, кого они любят. Они хотят летать, исследовать неизведанные территории. В каком-то смысле они уже космонавты, ведь даже если они не найдут счастья «за облаками», подняв голову к небу, они наполнят свою жизнь смыслом. Неудивительно, что концовка фильма – момент приостановки действия. Мы уже говорили обо всех проблемах, которые он ставит. Амнезия Саюри и уничтожение их истории. Но они проявятся за кадром, после фильма, когда герои вернутся на Землю. Финальные минуты «За облаками» запечатлевают легкость воздушного воссоединения, которое все еще остается обещанием возможностей и будущей любви. Это эфемерный момент благодати, очерченный на необычном экране, который режиссер будет показывать до самого конца своей карьеры.

От фильма «Иные миры» до фильма «Дитя погоды» – небо Синкая прежде всего визуально, и в какой-то мере его земля тоже. Возможно, это пережиток детства в деревне. Возможно, это результат влияния его ранней команды художников. Но факт остается фактом: для него небо и земля – это всегда и прежде всего пейзажи. Это кадры, поразительные образы. Сцены, которые остаются с вами и отпечатываются на сетчатке глаза. Это то, что мы никогда не должны забывать. Небо и земля у Синкая – это настоящие или почти настоящие пейзажи, его анимация дарит им бессмертие. Это следы мира, который переживет все свои изменения. И последнее, но не менее важное: это материализация видения режиссера. Вполне естественно, что со временем оно эволюционировало. В конце концов, Синкай уже не ребенок из Нагано и не молодой токиец. Время прошло, времена года снова сменились. Возможно, в его жизни небо, как и в «Саду», отодвинулось, и четверть века спустя его значение неизбежно должно было поменяться. И хотя небо в его фильмах больше не говорит о том же, а земля, по которой ходят его герои, изменилась, не все стало совсем другим. Начиная с первых короткометражек и заканчивая успешными фильмами, в обращении к небу присутствует вера, и если герои Синкая смотрят вверх, то потому, что они верят. В другие миры, в свою любовь, в погоду, которая свела их вместе, в возможность изменить эту погоду и в то, что их мечты сбудутся. На необыкновенном экране они ищут историю своего счастья, ведь если эволюция кино Макото и говорит о чем-то, так это о том, что с годами счастье не ограничивается недосягаемыми высотами. Что вера будет вознаграждена и что рай, если приложить немного усилий, может спуститься на землю. Дихотомия более и не требуется.

Возвышенное vs техническое

Когда герои Синкая смотрят в небо, они видят другой обитаемый мир. В фильме «Дитя погоды» это мир целой фауны, водной, мифической и просто необыкновенной, с полупрозрачными рыбами и пушистыми драконами. Но потребовалось более двадцати пяти лет, чтобы эта небесная жизнь обрела форму в кино Синкая. До этого небо у него было лишь неясным объектом, воплощенным прежде всего в понятии веры, которое само по себе было весьма туманным. Тем не менее до облачных равнин в этом фильме, до его врат, открывающих путь в другой мир, и до чудес, происходящих с Хиной, за облаками режиссера уже скрывалось что-то сакральное. Что-то, что, как и всегда в его фильмах, воплотилось на земле в утрированной техничности. Потому что с этого и нужно начинать. Первые фильмы режиссера сняты в жанре научной фантастики. Сказки, где сюжет раскрывается с помощью технических новинок, в которых роботы, самолеты и даже электронная почта являются не только средством выражения эмоций, но и средством достижения цели. Это касается и «Голоса» – фильма, который на разных уровнях определяется технологиями. С одной стороны, благодаря используемым визуальным средствам: космосу, механизмам, далеким планетам и инопланетным формам жизни – короткометражка вписывается в привычную эстетику сэкай-кэя. С другой стороны, главным связующим звеном между Нобору и Микако стал старенький телефон, и, хотя сегодня этот предмет абсолютно необходим в повседневной жизни, фактом остается то, что это, прежде всего, электронная конструкция: технический инструмент, который делает возможным общение героев, а значит, их отношения и фильм. Что интересно в «Голосе», так это то, что вся техническая аппаратура – не просто красивая оболочка, не просто эстетика. Космос – очевидная метафора подросткового опыта разлуки, переживаемой как переломный момент. В этом смысле роботизированная машина, на борту которой живет Микако, – это, разумеется, оружие, которое позволяет реализовать несколько боевых