Опыты для будущего: дневниковые записи, статьи, письма и воспоминания - Александр Михайлович Родченко

У человека два глаза, и он любит продолговатое, 9×12/13×18, 24×30, 30×40.

И только в Средние века – показать стремление к небу, не от мира сего, всё строилось ввысь, а также во время символизма и декаданса были узкие картины – в протест всему. Но это прошло, и опять властвует «золотая середина».

В искусстве революции приходят и… уходит… Но обычное среднее главенствует… Не так легко избавиться от древне принятого спокойного, обычно-привычного.

Редкие революционеры в искусстве до конца своей творческой жизни сохраняют революционное, обычно они смягчаются, сглаживаются и становятся круглыми, как галька, то есть такими, как все.

Всё проходит… и остаются камни и вода.

Человек сам композиционно узкий и длинный, поэтому его изображение почти всегда компонуется иначе. Но это понятно.

Итак, мы приступили к созерцанию мира. Перед нами опушка леса, впереди огромное дерево, и около него раскинулась хижина.

Как это скомпоновать? Ну, совершенно ясно – просится дерево направо, хижина налево, так писали почти всегда и почти все… Но, конечно, бывают исключения, если… облака были интересные, или вдали чудные горы, тогда, конечно, будет наоборот, но и это редко.

Вот начало леса; можно написать лес справа, и уходящая даль влево, даже если есть дорога.

Правда, ведь не наоборот же?

Вот мы и в лесу; уж казалось, куда ни посмотри, везде деревья и почти одинаковые. Но мы выбираем такой пейзаж, чтоб справа были деревья или толще, или гуще, а дорожка почему-то опять уходит влево…

Как просто, как понятно, легко. Почти не думая, не напрягаясь…

Посмотрите тысячу пейзажей, и 990 будет именно так. И тем, которые будут не так, мы можем найти определенные причины.

Или трудности, которые заставляли компоновать иначе. Да и работать человеку удобнее, когда дерево справа – правой рукой он не загораживает левого края.

Теперь перейдем к портрету.

Перед нами девушка, и может быть любимая. Вы ее сажаете в кресло. Куда вы повернете кресло? Влево, даже прежде, чем она сядет.

И тут опять на тысячу портретов будет семьсот, имеющих поворот влево, двести пятьдесят – прямо и пятьдесят – направо.

И то это потому, что у художника так устроено было окно и ему приходилось писать наоборот.

Из массы профилей вы опять большинство найдете налево.

Дело не только в рисунке, но часто и в темном и светлом – светлое слева, темное справа.

Я бы разделил изображаемый мир на три рода композиции.

Обычное: всё справа, необычное: всё слева, и мистико-религиозное, умиротворяющее, равномерное в центре.

Но это, конечно, не закон еще, и главное – не всё. Иногда путается рисуночная композиция с тоновой, световой и т. п.; это мы разберем далее.

Иногда ведь в картине нужно создать настроение бури, покоя, настороженности. Тут ищутся невольно всякие отклонения от нормы привычного.

«Демон» Врубеля смотрит слева направо.

Необходимо сделать оговорку ко всему этому, так, например, в фотографии часто была композиция иная; я говорю – «была», это относится к фотографиям, какие делаются аппаратами, в которых выбирается композиция по матовому стеклу или визиру, переворачивающему изображение. Но и тут даже стараются или поставить всё как у живописи, или печатают с негатива, переворачивая его. Это необходимо учесть.

Интересно, что человек длинного роста и худой часто рисует и любит таких же.

Толстый и короткий человек и рисует таких.

Часто блондин пишет картины в светлых тонах, наоборот —

брюнет – в темных.

Также играет роль цвет глаз.

И характер сказывается в творчестве. Но бывают исключения.

Правда, любимые тона у художника складываются с детства, смотря по тому, что его окружало, или что в детстве производило впечатление.

Обычно думают, что композиция – это размещение фигур и предметов на картинной плоскости.

Это неверно. Композиция – всё это и плюс еще отдельное построение каждой фигуры: это еще и свет, и тон, общее построение света и общая тональность; и может вся композиция быть построена на одном свете или тоне.

Старые художники считали наилучшим количеством фигур в картине нечетное число – 3, 7, 5, 9.

Считалось ранее, что свет занимает в картине ¼, полутень ¼, остальное – тень.

Большинство картин строилось так, что в середине было привлекающее внимание белое пятно.

Художник «возвышается над толпой»… Его точка зрения всегда находится выше толпы. Для того, чтоб видеть несколько планов.

Большей частью мы снимаем горизонтальные снимки – это объясняется тем, что и в живописи больше горизонтальных картин – значит, старая культура.

И всё вместе с тем, что, во-первых, у нас два глаза горизонтальны, да и сама природа имеет больше всего горизонталей.

Вертикаль – это город, техника,

А поэтому у нас недостает обложечных фото.

1941–1942

Статья с сокращениями опубликована в журнале «Советское фото», 1979, № 8.

A.M. РОДЧЕНКО (ИЗ ПИСЬМА ДОЧЕРИ – ВАРВАРЕ РОДЧЕНКО)

11 августа 1943 г.

Вечер… Я один.

Смотрю на мастерскую, на стенах, где мои вещи, и думаю… Неужели будет здесь сидеть уже пожилая Муля и ее дети, и она будет смотреть на мои вещи и думать:

Эх!.. Жалко, отец не дожил, его уже признают и просят вещи… висят в музеях.

А он писал, и что он думал?

Неужели он был уверен в этом, или нет…

Если уверен, тогда ему было легко…

…Милая будущая Муля, тебе может с чистым сердцем сказать покойный отец.

Именно не был уверен и даже совсем, а это была как болезнь. Неизвестно зачем работал.

А вот как сейчас думал, что всё уничтожат, выбросят и ни одной вещи не останется нигде.

О если бы я был хоть немного уверен, мне было бы легче…

Лучше бы я был заведующим, имел бы чистую комнату, новый костюм, и красивую жену, и глупых друзей.

И был бы спокоен и весел.

Милая Муля!

…Может и ты тоже будешь отравлена всем этим.

Но я зла тебе не хочу… Лучше брось всё это и живи просто, как все.

А я не хотел ничего «Как все».

А ведь у меня была слава и европейское имя, меня знали во Франции, Германии и Америке.

И теперь ничего нет.

Меня забыли безвозвратно… с 1921 года…

22 года прошло…

А ведь я жив.

Может больше чем иные живые и славные.

Сегодня особенно грустно.

Как старик думаю, что всё прошло в этой квартире.

Слава, Любовь и Жизнь.

Что же осталось?

Был ли я счастлив?

Славу я презирал.

Любовь… ограничил.

Жизнь не ценил.

Фантазию одну не ограничивая.

И делал то… что нравится.