Жизнь в музыке от Москвы до Канады. Воспоминания солиста ансамбля «Мадригал» - Александр Н. Туманов

Оперы. В 1996 г. Гари сделал историческую запись оратории Ф. Мендельсона Илия, Elijah, посвященной пророку Элиаху, которая вошла в золотой фонд записей этого произведения.

Все мы настороженно следили за развитием работы в эксперименте, и довольно скоро начало складываться вначале скептическое, а затем все более негативное отношение к происходящему. Но это было только между нами – никакой открытой критики, несмотря на декларации Паннелла о пользе дискуссий: он был работодателем и хорошо платил. Для певцов, которые месяцами жили без работы, таков последний аргумент. А я, если бы даже и хотел, не смог бы выразить, что думаю. Но я не хотел, для меня это был бесценный опыт. Однако друг с другом мы были откровенны и понимали нелепость всего, что получилось.

Из наших разговоров постепенно вырисовывалась новая для меня картина повседневной жизни певцов (не звезд) в Канаде: полная неопределенность, отсутствие постоянной работы и заработка, временная занятость, необходимость откладывать деньги на время, когда нет работы, всегда быть в форме и подрабатывать частными уроками за гроши. Но все мои новые друзья были уже признанными профессионалами – сколько же нужно времени, чтобы достичь такого уровня, как они, т.е. зарабатывать на жизнь (make your life) пением? Когда я задал этот вопрос Гари, он, подумав, ответил: “Чтобы дойти до моего нынешнего положения нужно потратить примерно десять лет, после этого можно начинать карьеру”. И тогда в моей голове возникла удручающая арифметика – 1976 год, мне 46 лет, через 10 лет, в 56, – начало карьеры, – через лет десять после этого конец. О результатах этих мрачных исчислений речь пойдет скоро.

Глава пятнадцатая

Исполнительская работа

УНИВЕРСИТЕТ ТОРОНТО УНИВЕРСИТЕТ ЙОРК-СЕНЕКА КОЛЛЕДЖ

I

До и после работы в труппе Паннелла я активно выступал не только с концертами, но и лекциями о русской музыке. Уже в конце 1974 г., после знакомства с молодым композитором и начинающим продюсером радио СиБиСи (Canadian Broadcasting Corporation – CBC) Дэйвидом Йегером (David Jaeger) состоялось мое первое выступление перед широким канадским радиослушателем. Сотрудничество с СиБиСи сохранилось на многие годы. В первом концерте принимало участие трио Джейкоба Груба (Jacob Groob Тrio), в программе было Фортепианное трио Гайдна и Народные песни Бетховена для голоса и трио, а также Испанские песни Шостаковича. Эта же программа была повторена в апреле 1975 г. в зале синагоги Holy Blossom Temple. Бетховен сделал аранжировки для трио и голоса более трехсот народных песен. В моем репертуаре появилось довольно много произведений из этих обработок. Все они поражают точностью и верностью стиля оригинала и, чаще всего, очаровательными бетховенскими инструментальными заключениями. Такова немецкая песня в обработке Бетховена, Wegen meiner, запись на СиБиСи. В том же году я участвовал в концерте, в котором пел новый кантор Михаил Александрович, недавно эмигрировавший в Канаду, но вместо Как соловей о розе, звучала религиозная музыка, совершенно органичная для него, он ведь был кантором до присоединения Прибалтики к Союзу. Я пел народные песни.

После 1976 г., когда кончилась работа в Co-Opera Theatre, да и до этого, у меня было много концертов на разных площадках, несколько раз в Lea Pulson Theatre, в Университете Торонто, выступления в синагогах и клубах.

А в 77-м – поездка в Оттаву по приглашению Чеховского Общества, где, кроме концерта, я прочел лекцию: “Происхождение и истоки русской церковной музыки 12–17 веков” и дал концерт с Яковом Милкисом (скрипка) и Марианной Розенфельд (ф-но). С Милкисами у меня сложилась близкая дружба и замечательное профессиональное сотрудничество. Оба прекрасные музыканты: Яша второй концертмейстер, а потом концертмейстер Toronto Symphony, десятки лет проработавший в Ленинградском симфоническом оркестре Мравинского, а Майя, Марианна Розенфельд, его жена, концертная пианистка и преподаватель консерватории в Торонто. Программа состояла из произведений Бетховена, Мусоргского, Прокофьева, Шостаковича и Стравинского.

На репетиции: Яша Милкис, я и Марианна Розенфельд

Вокальный цикл Мусоргского Без солнца написан на стихи А.Голенищева-Кутузова в начале 1870 годов, когда молодой композитор, мечущийся между бессмысленной службой мелкого конторского чиновника и призванием музыканта, снимал комнату в квартире, где также жил граф Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов, ставший известнейшим русским поэтом и впоследствии сочинивший также текст к Песням и пляскам смерти Мусоргского, а позже – либретто к его незавершенной опере Сорочинская ярмарка. Два друга много беседовали о жизни, поэзии, музыке и о своих надеждах и планах. Так родился цикл Без солнца. Первый его номер, В четырех стенах, это песня об одиночестве и мечте о счастье, в которой можно услышать интонации импрессионизма, характерные для зрелого Мусоргского. В записи этого произведения, хоть и сделанной на радио, но не с Марианной!, есть несколько, не по моей вине, ансамблевых расхождений с аккомпанементом, за что приношу извинения.

Интересным опытом для меня было сотрудничество с Канадским электронным ансамблем. В нем играл на синтезаторе и писал музыку и для традиционных инструментов, и для ансамбля тот самый продюсер СиБиСи Дейвид Йегер, пригласивший меня на радио для записи с трио. Дейвид написал оперу для трех певцов и электронного ансамбля на сюжет Пролога в театре из Фауста Гёте, который стоит как бы особняком от главного содержания Фауста: в нем обсуждается суть и назначение искусства. Три персонажа: Директор театра (Александр Туманов), Комический актер (Джим Беттс [Jim Betts]) и Поэт (Билли Бриджман [Billie Bridgman]) спорят о том, каким оно должно быть – Директор озабочен популярностью (и доходом) спектакля, Поэт – высшими целями и романтическим взлетом искусства, а Комик считает, что высшую моральную и романтическую функцию можно вполне сочетать с популярностью, соединяясь таким образом с шекспировским понимаем театра.

По замыслу режиссера спектакля, Шона Малкаи (Sean Mulcahi) самым представительным образцом успешного импресарио директора был Дягилев, и я должен был создать образ, похожий и по мыслям, и по делам на него.

В тексте было немало разговорного диалога, но все-таки значительно больше пения. А музыка совсем далека от традиционных интонаций – авангард.

Это, на самом деле, не представляло трудностей и было легче, чем Серенада Шёнберга. Премьера прошла успешно, хотя я пел хуже, чем на репетициях. Не сохранилось рецензий, и я не помню, каковы были отклики.

Много раз я выступал в замечательном зале готической архитектуры Харт Хаус (Hart House), в одном из колледжей Университета Торонто (Trinity College). Стены там обиты чудными деревянными панелями, высокий потолок, как в соборе, и относительно хорошая акустика. Почти все мои концерты здесь были связаны с пианистом Уильямом Эйдом (William Aide), одним из лучших солистов и аккомпаниаторов Канады того времени. Это