Жизнь и война генерала Василия Рязанова. Книга 3 - Василий Васильевич Рязанов

И снова мы связываемся с корпусом. Ириш, а связь с корпусом у нас ведь действительно была всегда на высоком уровне. Ты помнишь, как быстро мы связывались и почти всегда с первого раза передавали или принимали радиограммы (об этом, кажется, упоминалось на встрече) (имеется в виду встреча ветеранов 1-го ГШАК в августе 1982 г. в Москве, очень теплая, волнующая, где упоминалось о хорошей работе связистов (И.Р.)). А когда к нам приезжал Василий Георгиевич, и мы перестраивались на другую волну, чтобы он связывался с летчиками, когда они летели на задание, а потом снова переключались на корпус.

Ну, иногда бомбили нас, иногда обстреливали, сидели в окопах, а когда высунешься, пехота нас чешет, на чем свет держится. А где все это было – я не помню.

Вот когда ранило А.Минеева, то я что-то помню. Была какая-то деревня Пятихатки или село. И когда ее взяли, у танкистов было много трофейной еды, и после отправки Минеева мне на руки поливали шампанское, потому что они были в крови, а воды нигде не было. А где мы были 29 апрели 45 г., когда у нас погибли на машине Басир Н. (так его звали?) и другие, где, где, где и как все это было??? (29 апреля, оказывается, погиб наш экипаж и Наманов, которого, видимо, звали Басиром, а переиначили имя в более привычное – Борис (И.Б.))

Ведь мы еще когда-то «теряли” свою радиостанцию и очень долго по грязи и в дождь сутками выходили в какую-то Умань, а уж оттуда нас перебрасывали в наш корпус.

А помнишь ли ты 1-е мая 45 г. (по этому поводу у меня сохранился акт, который я посылаю)?

А вообще-то такая оперативная группа, организованная Василием Георгиевичем, была только в 1-м ГШАК. Поэтому так оперативно, быстро, появлялись наши штурмовики там, где это было необходимо. И когда уже наши войска передвигались очень быстро, наш батя по рации перенацеливал летчиков, чтобы не трахнули по своим. Однако и такой случай был. Наземники нас тогда здорово “благодарили”. А вообще-то одной плохо вспоминается. Надо нам восстанавливать что-то вместе. Все надеюсь на поездку к вам, но какая-то я домоседка, все боюсь оторваться от дома. Будем надеяться. Я все понимаю, что хочется больше подробностей, но я ведь вообще никогда никому о войне не рассказывала. Это что-то только во мне. Ириша, жду писем. Привет всем. Целую. Таня. 9.10.82г.”

Вот присланный Татьяной акт

“Утверждаю”

Начальник штаба

Воинской части №36605

(Парвов)

28 июля 1945 года

Акт.

20 мая 1945 года комиссия в составе: председателя помощника начальника связи воинской части №36605 гвардии капитана ВЕЩЕЗАРОВА, офицера штаба воинской части №36605 гвардии старшего лейтенанта ЕРОШЕНКО, начальника радиостанции гвардии старшины КОБЫЛИНА, составили настоящий акт в нижеследующем:

1 мая 1945 года подвижной КП командира корпуса с радиостанцией РСБ на автомашине “Додж-3/4”, согласно полученного от командира корпуса приказания, вышел с восточной окраины города Беелитц с заданием перейти в пункт Шенкендорф на новое место расположения КП. Машина двигалась по маршруту: город Беелитц-Шлункендорф-Штюкен. Когда машина подошла на 300-400 метров в пункт Шлункендорф в непосредственной близости была замечена немецкая пехота численностью 500-600 человек, которая своим правым флангом подходила к Шлункендорфу и обтекала его с юга вдоль шоссе на Беелитц. Ввиду того, что развилка дорог обстреливалась двумя немецкими танками, было принято решение свернуть с дороги и лугом выйти на шоссе Беелитц-Михендорф. Луг оказался заболоченным, машина, пройдя 50 метров, села на оба дифера. Все попытки вывести машину из болота ни к чему не привели.

Так как к этому времени немецкая пехота подошла на расстояние 500 метров, и машина с радиостанцией неминуемо попала бы в руки противника, было принято решение об уничтожении радиостанции РСБ на автомашине “Додж-З/4” путем сожжения. Машина снаружи была облита бензином и подожжена. Находящиеся вещи, где были также орден «Отечественная война 2-й степени” и медаль “За отвагу” гвардии старшины ЛЕБЕДЕВ0Й в чемодане сгорели. Вынести чемодан с орденом и медалью не было никакой возможности.

Заключение комиссии: Комиссия считает: на сгоревшие орден и медаль выдать справки на дальнейшее получение ордена “Отечественная война 2-й степени” и медали “За отвагу”.

Председатель комиссии

гвардии капитан (Вещезаров)

Члены комиссии:

гвардии старший лейтенант (Ерошенко)

гвардии старшина (Кобылин)

Подписи скреплены гербовой печатью 1-го ГШАК. Этот документ нужен был Татьяне для восстановления наград. Не получилось. Жалко, конечно, но ничего не поделаешь.

Тогда, 1-го мая 45года, добравшись до Беелитца, – там было недалеко, – мы побежали к танкистам. Они стояли у танка. Мы, запыхавшись, переводя дыхание, начали рассказывать о наших злоключениях. Первая радиостанция, теперь единственная, была уже там. Мы рассказали о гибели радиостанции, о наступлении немцев, быстром их приближении. Нам все казалось, что те гонятся за нами по пятам и вот-вот появятся здесь. Но эти известия не были новостью для командира танкистов. Он как раз занимался организацией обороны и сказал, что обстановка ему известна и что положение тяжелое.

Никаких тактических планов он, наверное, не вынашивал, так как занимался тем, что с довольно беззаботным видом слушал пластинки у патефона, стоящего прямо на улице. Наше появление добавило ему хлопот. Но думал он недолго. Опытный командир в такой ситуации не имеет права на колебания. Он сначала приказал спрятать радиостанцию, а потом сказал: – Вот что! Нас мало. Город мы, наверное, удержать не сможем. А у нас приказ – город не сдавать, драться до последнего. А вам-то чего пропадать. Заводите машину и езжайте в штаб командарма. Там вы будете полезнее. Дорога пока свободна. Если увидите немцев, вернетесь.

Мы начали протестовать, но танкист резко оборвал все возражения. – Отставить разговоры! Исполнять приказания! Ерошенко обмолвился, что он не подчиняется ему, но был обруган с напоминанием того, что мы приданы танкистам и именно им подчиняемся. Положение в самом деле сложное. При попытке выполнить наше задание мы потеряли радиостанцию. Связаться пока с корпусом не могли, – надо было спокойно разобраться в хозяйстве первой радиостанции, в сваленных в беспорядке проводах, а времени не было.

Поэтому мы уселись в машину и, не теряя времени, пока дорогу не захватили немцы, поехали в штаб Лелюшенко. В кузове стало теснее. Но до штаба недалеко, – всего минут тридцать езды. В дороге настраивали радиостанцию. Когда мы добрались туда, Ерошенко пошел в штаб докладывать, сообщить об обстановке в Беелитце, попросить помощи. Мы копались в фургоне. Вдруг поблизости раздались возгласы: – Стреляй! Немцы! Доложи майору… Кто-то