Вадим Бойко - После казни

Наверху заканчивалась разгрузка. Там произошла небольшая заминка. Пьяный в честь Нового года эсэсовец-шофер (дело было 31 декабря 1944 года) перекинул самосвал не точно над спуском, а немного дальше, и зондеркомандовцам пришлось вручную бросать в подземелье полсотни узников.

Прозвучало три коротких гудка. Я видел, как эсэсовец, заглядывавший в нашу душегубку через глазок, уже натянул противогаз. Пустили «Циклон»?! Неожиданно погас свет. Люди замерли. Значит, конец. Минута мучений — и все.

«Тихая ночь, святая ночь»

Но это была воздушная тревога. Налет американских самолетов. Погасли освещенные полосы, прожекторы на сторожевых башнях, фонари на дорогах, лампочки во всех помещениях, фары автомобилей. Я понял, что обесточена и колючая проволока, которой был опутан весь лагерь.

В кромешной тьме я бросился вверх, к двери. Зацепился за трупы, споткнулся, упал, но поднялся и на карачках выбрался на воздух бесшумно, как белка. Помогло то, что был голый и босой…

И тут внезапно дали электричество. Я стоял, залитый светом, посреди пустой площадки. В шоке. А с вышки на меня уставился часовой, который только что в темноте пел рождественскую песню «Тихая ночь, святая ночь». Сейчас в меня ударят пули…

Я понял, что терять мне нечего, и почувствовал абсолютный покой. Но вместо пулеметной очереди услышал крик эсэсовца: «Эй, сумасшедший! Ты что здесь делаешь?» Отвечаю по-немецки первое, что пришло в голову: «Я решил прогуляться и поздравить вас с Новым годом». Он смеется: «Спасибо. А тебе не холодно?» — «На земле холодно, а на небе тепло». — «А где ты сейчас: на земле или на небе?» — «Между небом и землей». — «Чудесно! То есть ты висишь в воздухе?» — «Конечно. Вы ведь тоже висите в воздухе. Вы же на вышке». — «Ты кто?» — «Людвиг ван Бетховен». Почему так сказал, не знаю. «Откуда ты?» — «Берлин, Лейпцигерштрассе, 13», — называю адрес, услышанный от своего немецкого друга Франца Нордена четыре дня назад. «А чем ты занимался?» — «Фортепьянная фабрика Георга Гофмана». — «Как попал сюда?» — «Прилетел послушать «Тихую ночь, святую ночь». — «Понравилось?» — «Да, ведь пел ангел». — «А ты не боишься, что этот ангел выпустит в тебя небольшую очередь из этого симпатичного пулеметика?» — «Надо беречь патроны». — «Для чего?» — «Для решающего боя». — «С кем?» — «С Люцифером». — «Ну хорошо, Людвиг ван Бетховен, топай в барак и садись за рояль».

Мне надо было попасть в один из ближайших бараков. Но как проскочить сквозь ворота? И тут опять неправдоподобное везение: фашисты хлестали шнапс, встречая Новый год. Я на карачках прополз сквозь щель незапертой калитки и толкнул дверь барака в 15 метрах от ворот. Заперта!

Всего бараков было 40. Прошел 12 — все заперты. Падаю в снег, чувствую, что замерзаю. Неужели конец? Вдруг вижу — из дверной щели 13-го барака на мороз вырывается пар. Туда спрессовали тысячи три человек. Пробрался внутрь, нащупал в проходе возле четырехэтажных нар только что умершего узника (их сбрасывали с нар, чтобы освободить место спящим вповалку тысячам тел), натянул на себя его одежду и обувь. Втиснулся между спящими на первом ярусе и провалился в бездну…

Когда Гитлер пришел к власти, немецкая компартия насчитывала пять миллионов членов. Никто из историков не интересовался, куда они делись? Гитлер их держал в лагерях и «воспитывал». Многие подписали бумагу: «Фюрер — наш вождь». В лагерях остались одиночки.

50 кг женских волос стоили 50 марок

В Освенцим советские танки пришли 27 января 1945 года. Но меня к тому времени переправили в другой лагерь смерти — Маутхаузен. Немцы понимали, что дело швах, мотались взад-вперед на машинах, наскребли два паровоза, погрузили в вагоны 2819 человек — ветеранов лагеря, почти все освенцимское подполье.

Основателя подполья Эрнста Бургера привезли в Освенцим в ручных и ножных кандалах, но сразу не расстреляли и не сожгли. Его и вождя компартии Германии Эрнста Тельмана уничтожили только осенью 1944-го.

Эрнст Бургер был очень образованным человеком. Его поставили руководить освенцимской канцелярией. Там же работал и Юзеф Циранкевич, один из авторитетных руководителей подполья. Когда после войны я рассказал об этом в прессе, Циранкевич от меня отвернулся. Я написал ему несколько безответных писем. Может, их перехватили спецслужбы. Он ведь вернулся в Польшу и стал премьер-министром, ему создали имидж великомученика. А он в лагере жил в роскоши: ходил в лаковых сапогах, наглаженный, чистый. Правда, проводил огромную работу.

Кстати, все они получали посылки Международного Красного Креста — 10 килограммов деликатесов в месяц. Плюс родственники имели право присылать вещи и еду.

Существовали и лавки, где можно было отоварить выданные за выполнение плана талончики. Имелось все необходимое, кроме спиртного и курева (для эсэсовцев и их приспешников — даже бордели).

Аушвиц — самая большая тайна фашизма, потому что это был лагерь уничтожения — фернихтунглагер. По инструкции Гиммлера за шесть месяцев из узников выжимали мускульную силу. Вся их еда — черпак баланды. А потом — газовая камера.

Два дежурных врача осматривали заключенных, прибывавших эшелонами, и принимали решение: пригодных к работе направляли в лагерь, остальных же немедленно посылали на фабрики истребления. Маленьких детей убивали всех: они не могли работать. То же делали с женщинами-узницами, забеременевшими в борделях. Если дитя успевало родиться, его тут же уничтожали.

В лагере были организованы специальные больницы, хирургические блоки, гистологические лаборатории…

В 10-м блоке лагеря содержались одновременно до 400 заключенных-женщин. Над ними производились жуткие опыты: их стерилизовали, облучая рентгеном, потом удаляли яичники, прививали рак шейки матки, убивали детей в материнском чреве и вызывали искусственные роды на разных сроках беременности.

В 21-м блоке производились массовые опыты по кастрации мужчин после облучения рентгеновскими лучами. Этим занимались профессор Шуман и врач Деринг. У детей забирали всю кровь, чтобы потом переливать ее немецким солдатам. Перед ликвидацией узникам вырывали золотые коронки, снимали искусственные челюсти. После того как тела были превращены в пепел, его просеивали снова в поисках золота. Главный «дантист» Освенцима Фельдман за четыре года превратил в слитки более восьми тысяч килограммов золота из зубов жертв. Золото каждый месяц посылали в Центральный институт охраны здоровья!

Немцы — народ практичный. Из костей в специальных дробилках делали щебенку, которой в Биркенау, построенном на болотах, укатывали все дороги между секторами. Делали насыпь высотой в полтора метра, трамбовали, добавляли битум для стяжки.