Евгений Брандис - Рядом с Жюлем Верном

– Цивилизованное варварство! – восклицает Жюль Верн. – Тем более дипломаты должны стараться сохранить мир… Но что бы нам ни угрожало сейчас, я верю в созидательные силы разума. Я верю, что народы когда-нибудь договорятся между собой и помешают безумцам использовать величайшие завоевания науки во вред человечеству…

Однажды – это было в 1902 году – Жюля Верна посетил незнакомый молодой человек – корреспондент «Новой Венской газеты». По-видимому, он попал в удачный час: старый писатель был более словоохотлив и откровенен, чем обычно. Он подробно рассказал о своем первом романе, о методах своей работы, о последнем, еще не опубликованном произведении. На вопрос журналиста, чем можно объяснить столь широкое распространение его книг, Жюль Верн ответил:

– Я стараюсь учитывать запросы и возможности юных читателей, для которых написаны все мои книги. Работая над своими романами, я всегда думаю о том – пусть иногда это идет даже в ущерб искусству, – чтобы из-под моего пера не вышло ни одной страницы, ни одной фразы, которую не могли бы прочесть и понять дети.

– А вы получаете от них письма?

– Да, и довольно много. Письма приходят из разных стран. Нередко мне приходится обращаться к помощи переводчиков. Некоторые читатели просят у меня автографов, другие высказывают свои мысли по поводу того или иного романа. И это придает мне уверенность, что работаю я не напрасно…

Когда разговор, как всегда в таких случаях, зашел о науке, Жюль Верн заметно воодушевился.

– Я отнюдь не считаю себя специалистом-ученым, но о науке готов говорить часами. Постараюсь быть краток, чтобы вас не утомить. Я считаю себя счастливцем, что родился в такой век, когда на наших глазах сделано столько замечательных открытий и еще более удивительных, быть может, изобретений. Можно не сомневаться, что науке суждено открыть людям много удивительного и чудесного. Скажу даже больше: я убежден, что открытия ученых совершенно изменят условия жизни на земле, и многие из этих чудесных открытий будут сделаны на глазах нынешнего поколения. Ведь наши знания о силах природы, взять хотя бы электричество, находятся еще в зачаточном состоянии. В будущем, когда мы вырвем у природы еще много ее тайн, все чудеса, которые описывают романисты и, в частности, ваш покорный слуга, покажутся простыми и неинтересными по сравнению с еще более редкими и удивительными явлениями, свидетелями которых можете быть и вы…

Еще немного времени – и наши телефоны и телеграфы покажутся смешными, а железные дороги слишком шумными и отчаянно медлительными. Культура проникнет в самые глухие деревенские углы-Реки и водопады дадут во много раз больше двигательной энергии, чем сейчас. Одновременно будут разрешены и задачи воздухоплавания. Дно океана станет предметом широкого изучения и целью путешествий… Настанет день, когда люди смогут эксплуатировать недра океана так же, как теперь золотые россыпи. Двадцатый век создаст новую эру…

Моя жизнь была полным-полна действительными и воображаемыми событиями. Я видел много замечательных вещей, но еще более удивительные создавались моей фантазией. Если бы вы только знали, как я сожалею о том, что мне так рано приходится завершить свой земной путь и проститься с жизнью на пороге эпохи, которая сулит столько чудес!..

Жюль Верн замолчал. Журналист, взволнованный его искренним признанием, торопливо записывал только что произнесенные слова.

– Теперь вы, наверное, спросите меня, – снова заговорил писатель, – каков общий замысел «Необыкновенных путешествий» и что я собираюсь делать дальше?

– Вы угадали, месье Верн.

– Я поставил своей задачей описать в «Необыкновенных путешествиях» весь земной шар. Следуя из страны в страну по заранее установленному плану, я стараюсь не возвращаться без крайней необходимости в те места, где уже побывали мои герои. Мне предстоит еще описать довольно много стран, чтобы полностью расцветить узор. Но это сущие пустяки по сравнению с тем, что уже сделано. Быть может, я еще закончу мою сотую книгу! Закончу обязательно, если проживу еще пять или шесть лет…

– И вы знаете, чему будет посвящена ваша сотая книга?

– Да, я часто думаю об этом. Я хочу в своей последней книге дать в виде связного обзора полный свод моих описаний земного шара и небесных пространств и, кроме того, напомнить о всех маршрутах, которые были совершены моими героями… Но независимо от того, успею я выполнить этот замысел или нет, могу вам сказать, что у меня накопилось в запасе несколько готовых книг, которые будут изданы после моей смерти…

Страница из черновой рукописи романа «Вокруг Луны» с вычислениями траектории снаряда. Глава 5 «Немного алгебры» в окончательном тексте превратилась в главу четвертую.

Знакомьтесь: Жан Жюль-Верн

Одно из крупнейших парижских издательств «Ашетт», еще до первой мировой войны откупившее привилегию на издание всех сочинений Жюля Верна, в апреле 1966 года организовало большую выставку, посвященную столетнему юбилею выхода в свет романа «С Земли на Луну».

В громадном салоне автомобильной фирмы Рено на Елисейских Полях с десяти утра до десяти вечера, а по субботам и воскресеньям до полуночи, в течение целого месяца не убывал поток посетителей.

Здесь было на что посмотреть. Демонстрировались не только автографы, среди них рукопись знаменитого романа, и гравюры французских мастеров, образно воплотивших мир научной фантастики Жюля Верна, но и материалы, рассказывающие о современных достижениях в области космических полетов: французская ракета, модель советской автоматической станции «Луна-9», впервые совершившей мягкую посадку на Луну, лунный глобус с рельефным обозначением «морей» и кратеров на обоих полушариях и так далее.

С огромным интересом парижане рассматривали первые русские издания романов Жюля Верна, выходившие в переводе спустя несколько месяцев после появления оригинала. Так, роман «От Земли до Луны 97 часов прямого пути» был издан в Петербурге в 1866 году.

Среди материалов экспозиции советского раздела привлекли внимание высказывания о Жюле Верне русских писателей и ученых, ошеломляющие сведения об астрономических тиражах его сочинений, увеличенные репродукции рисунков Л. Н. Толстого к «Вокруг света в восемьдесят дней», картины летчика-космонавта Алексея Леонова: четыре космических пейзажа и единственный в своем роде автопортрет, изображающий первого человека, шагнувшего в открытый космос.

Побывав на Парижской выставке по приглашению издательства «Ашетт», Алексей Леонов сообщил по телефону в Москву:

– Я испытал большое волнение, ознакомившись с замечательной выставкой, посвященной писателю, которого я полюбил еще в юности.