Королева скандала - Пол Джилл

По традиции родители каждой дебютантки давали званый вечер в честь выхода дочери в свет. Мать Мэри устроила шикарный обед в загородном клубе Балтимора, а Уоллис, как она ни умоляла, не удалось убедить дядю Сола оплатить подобное мероприятие в свою честь.

— Я не могу допустить лишние траты в военное время, — сказал он, и даже слезы племянницы не заставили его уступить.

Подружки редко вспоминали о войне. Европа была далеко, поэтому доводы дяди Сола о том, что сейчас «не время для празднеств», не казались девушкам убедительными.

— Америка даже не участвует в этой войне, — ворчала Уоллис. — Он просто невыносим.

— Ну и ладно, — утешала ее Мэри, — ты и без званого вечера самая знаменитая дебютантка сезона, и кто угодно подтвердит, что ты лучше всех одеваешься. Миллисент Бичем позеленела от зависти, когда увидела твое платье из золотой ткани.

— Миллисент? — Уоллис подняла бровь, и ее глаза шаловливо блеснули. — Нельзя высоко оценить ее умение одеваться, согласись? Она в этом своем многослойном платье была похожа на призовой кочан капусты на деревенском празднике.

Мэри хохотала так, что закашлялась, и Уоллис хлопала ее по спине, пока она не перестала во все стороны брызгать слюной.

Летом 1915 года, пока девушки строили планы на грядущий светский сезон, неожиданно сдала, а потом преставилась бабушка Уоллис по отцовской линии. Семья официально была в трауре. А это означало, что Уоллис предстояло носить черное и выпасть из светской жизни на шесть месяцев. Она кусала губы от досады при мысли о том, сколько балов и ужинов пропустит.

— Я буду рассказывать все в мельчайших подробностях, — обещала Мэри. — Но без тебя все будет не так. Эта зима станет скучной.

Немного позже в тот же день, после того как Уоллис отправилась домой, Мэри случайно услышала, что родители о чем-то говорят с ее старшей сестрой Баки в столовой. Девушка остановилась возле двери, чтобы послушать.

— Надеюсь, этой зимой Мэри найдет себе новых подруг, — сказала Баки, — потому что Уоллис определенно не самая подходящая для нее компания.

— Я согласна, — поддержала мать. — Эта дружба даже может помешать нам выдать Мэри замуж за мужчину из хорошей семьи. Генри, как ты считаешь?

— Вполне, — пробормотал отец. Это был его обычный ответ в тех случаях, когда он не желал ничего обсуждать.

Мэри ворвалась в комнату с негодующим криком:

— Как вы смеете говорить такие вещи о бедной Уоллис! Она не виновата в том, что у нее умерли и отец, и отчим! У них с матерью не много денег, но их семья очень даже приличная!

— Семья-то, может быть, и приличная, а вот сама Уоллис… пользуется дурной репутацией. Я знаю, что она флиртует с каждым юношей и заставляет их всех ходить по струнке, как собачек. Не подобает так относиться к кому бы то ни было.

— Неправда! — вскричала Мэри, сжав кулаки. Впервые в жизни — не считая детских лет — ей захотелось ударить сестру.

— Милая, она пользуется румянами, — сказала мать. — Хорошие девочки не красятся. Ты же знаешь. Это создает двусмысленное впечатление.

— Это только потому, что у нее очень бледные щеки. Там и не заметно ничего.

Мать фыркнула, показывая, что она явно другого мнения.

— Мы, конечно, не можем запретить тебе видеться с нею, но я надеюсь, что ты в этом сезоне воспользуешься возможностью завести новых подруг. Может быть, у кого-то из них даже окажутся братья, на которых стоит обратить внимание. Правда ведь, хорошо?

Мэри постояла, уперев руки в бока, и с чувством провозгласила:

— Я никогда не оставлю Уоллис. Никогда! — Она развернулась и, топая ногами, вышла из комнаты, напоследок громко хлопнув дверью.

Глава 7

Балтимор. Апрель 1916 года

«Моя дражайшая Мэри, ты ни за что не поверишь, но ЭТО случилось. Знаешь, что я имею в виду под ЭТИМ? Я влюбилась по самые уши…»

Прочитав начало письма, Мэри открыла рот от изумления. Всего неделю назад Уоллис уехала к двоюродной сестре Коринн в Пенсаколу во Флориде. Когда она только успела влюбиться?

«Знаю, что ты не поверишь. Мне самой не верится, потому что я знакома с ним всего тридцать шесть часов, но я сразу поняла, как только он приехал вчера на обед. Он только вошел в гостиную Коринн, и у меня закружилась голова. Я никогда не чувствовала себя такой живой. Говорят, что в такие моменты сердце пропускает один удар, но мое сердце замерло так надолго, что я удивляюсь, как не лишилась чувств».

Мэри быстро читала письмо подруги и вдруг почувствовала, как кольнуло ее собственное сердце. «Я не могу ревновать Уолли, — подумала она. — Одна из нас должна была влюбиться первой, и я всегда знала, что это будет она».

«Наверное, мне стоит сначала рассказать тебе все о нем, и ты поймешь, что я не совсем лишилась рассудка. Его зовут Эрл Уинфилд Спенсер, и он летчик. Поднимает в воздух “Кертиссы Н-91 “ здесь, на авиабазе. Для этого ну жно быть невероятно смелым и умным, потому что все говорят, что этими самолетами дьявольски сложно управлять. Он загорелый, стройный. У него черные волосы, борода, а взгляд такой глубокий, что мне хочется в нем утонуть. Ты же знаешь, что мне всегда нравились мужчины постарше. Так вот, он на двадцать лет старше меня. И на мой взгляд, это то, что надо. Он уже зрелый и опытный, хотя выглядит еще молодо».

Так значит, ему за тридцать? Для Мэри он был уже стар до безобразия.

«Мы проговорили с ним весь обед, а потом он спросил, можно ли послать за мной на следующий день. Я приняла как можно более беззаботный вид и ответила, что не знаю, какие планы на мой счет у моих кузенов, а он ответил, что ему все равно, коль скоро эти планы подразумевают и его присутствие! Так он снова пришел на следующий день в своей элегантной белой форме летчика с золотыми полосками на плечах, остался на ужин, и мы с ним беседовали без остановки. Он сказал, что научит меня играть в гольф. Мы-то знаем, что игра меня ни капельки не интересует, но какой это замечательный предлог, чтобы провести время вместе без свидетелей! Жду не дождусь, когда увижу его снова. Он ушел всего полчаса назад, и мне надо попытаться уснуть, но я просто не могла не рассказать тебе…»

Это лишь одно из ее увлечений, подумалось Мэри.

Как Филипп Ноланд. Уоллис не может серьезно влюбиться в того, кого видела только два раза. Однако подруги всегда считали, что любовь с первого взгляда возможна. Мать Мэри рассказывала, что именно так произошло у нее с отцом.

«Ты сразу же поймешь, когда ЭТО случится с тобой, — заканчивала свое письмо Уоллис. — Ведь ЭТО так же не похоже на то, когда парень тебе просто нравится, как персики не похожи на соленые огурцы».

Мэри не очень понравились последние строчки. Почему Уоллис так в этом уверена? Неужто любовь и впрямь предсказуема?

Баки сидела в кресле на противоположном конце малой столовой и вышивала.

— Как ты думаешь, возможно ли влюбиться в того, кого ты видела всего дважды? — спросила Мэри сестру.

Баки подняла глаза:

— О боже, что, Уоллис влюбилась? И кто на этот раз?

— Летчик из Пенсаколы.

Баки тихонько хмыкнула:

— Я не представляю себе Уоллис женой военного летчика. Ей такое точно не понравится. Они вечно переезжают с места на место и живут на военных базах в одинаковых маленьких домиках. А еще существует множество правил, касающихся даже жен, которые они должны соблюдать. Уоллис не из тех девушек, что подчиняются правилам, не так ли?

Мэри пожала плечами:

— Мне кажется, она смогла бы ради того самого мужчины.

Баки покачала головой:

— Я бы никогда не вышла замуж за летчика. Эти самолеты очень опасны. Я слышала, что топливный бак расположен прямо за головой пилота, так что в случае аварии и возгорания топлива у них нет ни единого шанса спастись. Большинство из них погибают на месте, а если и выживают, то остаются жутко безобразными от ожогов.