Ё-моё! - Гарри Яковлевич Бардин

ко мне, опустив глаза, подошла главный редактор и сказала:

— Ты извини, Гаррик, но в титрах мы первым поставили Пескова, а тебя — вторым. Он у нас в штате, а ты — пришлый.

Так и осталось. Но я не в обиде, хотя, если честно, локомотивом фильма был именно я. Впрочем, спустя много лет это неважно. Сочтемся славою.

С Максимом Дунаевским мы больше не пересекались. Когда встречались случайно где-нибудь, всегда возникал вопрос: «А не замутить ли нам что-нибудь эдакое?»

Не судьба. Я — другой и он — другой. Он считает, что я предпочитаю работать с мертвыми композиторами. Якобы они не спорят. Вовсе нет. Я с годами предпочел классическую музыку и все последующие годы работаю с ней.

Кстати, о музыке. Я в какой-то момент понял про себя, что могу работать с ней, и это доставляет мне огромную радость. Кстати, об этом мне сказал Вяче­слав Котёночкин: «С музыкой можешь! Как я!» Это был высокий комплимент, потому что Слава как никто умел работать с музыкой.

Работа по заказу

Буду откровенен. Это — не мое, хотя некий опыт и здесь приобрести довелось. Однажды мне позвонил мой хороший приятель Аркадий Хайт. Беседовать с Хайтом приходилось не часто, но каждый раз общение с ним оставляло замечательное послевкусие.

Я его никогда не видел грустным. Всегда готовность к улыбке, припасенный новый анекдот, бьющий через край оптимизм. Напомню читателям, что он был одним из трех авторов «Ну погоди!».

Хайт также много писал для эстрады. Так вот, Аркаша, упредив о своем приходе телефонным звонком, вскоре ворвался ко мне домой и озадачил вопросом: «Гаррик! Тебе нужны непробиваемые корочки?»

Для непосвященных: непробиваемые корочки — это водительские права, которые сотрудник ГАИ при всем своем желании и моем нарушении на дороге пробить ну никак не сможет. Получаются преступления без наказания.

Я тогда был молод и легковерен.

— Аркаша! А такое возможно? — спросил я Хайта.

— Конечно! — ответил Аркаша.

— Что для этого нужно? — поинтересовался я, уже готовый продать душу дьяволу.

— Мы с тобой пишем сценарий мультфильма для ГАИ, ты потом его ставишь — и все! Корочки в кармане!

Я согласился на эту авантюру. Напоминаю, что я был молод.

И вот в назначенный день мы с Хайтом пришли в Управление ГАИ СССР, что рядом было, да и сейчас там же, с театром Сергея Образцова.

Нас встретил главный человек по пробиваемым и непробиваемым корочкам генерал-полковник бронетанковых войск Лукьянов. Высокий, красивый, седой.

Прежде чем начать разговор, он приказал секретарю принести бутылку водки и закуску. Мы по русской традиции выпили на троих, а потом он попросил бутылку молока и запил молоком все предыдущее. Это впечатлило.

— Ребята! — обратился Лукьянов к нам. — Я вас позвал, чтобы вы сочинили такой мультфильм, чтоб после его просмотра в ГАИ потянулись умные и порядочные люди!

«Ишь, чего захотел!» — подумал я. Когда пишу эти строчки, машины у меня нет уже давно. Но я, как пешеход, вижу молодые пополнения ГИБДД. Ничего не изменилось. Пасутся у дорог такие же жадные, глупые и толстые ребята.

Но тогда мы доверились генералу Лукьянову и начали писать для ГАИ «Город солнца».

Сценарий получился смешной, и генерал его одобрил. Я на киностудии запустился с мультфильмом под названием «Бравый инспектор Мамочкин». Пока я снимал мультфильм, генерал-полковник Лукьянов время даром не терял.

Он съездил в Лондон по обмену опытом. Но не с Шерлоком Холмсом, а с очаровательной генеральшей, которая в Лондоне руководила движением автомобилей. Генерал наш влюбился. Настолько, что, положив партбилет на стол, остался в Лондоне навсегда. Я до сих пор восхищен его поступком. Хотя побочно пострадал от его легкомыслия.

Сдавал я готовую картину уже не Лукьянову, а маленькому и невзрачному полковнику Акопову. Фильм был снят точно по сценарию. И тем не менее, когда начался просмотр, Акопов обратил свое и мое внимание на то, что главный герой инспектор Мамочкин спит под одеялом, а когда отбрасывает одеяло по причине ночного нарушения порядка, оказывается уже в форме и сапогах.

Дальше — больше. Инспектор, чтобы остановить нарушителя, дует в свис­ток.

И тут из-под одеяла выскакивает мотоцикл, на котором инспектор вылетает в окно. В погоню!

— Стоп! — сказал Акопов.

И дальше смотреть не стал.

Что же так возмутило полковника? Духовные скрепы.

— Почему все мужики спят с бабами, а наши сотрудники с мотоциклами?! — и вынес вердикт: — Мы эту картину не принимаем.

И ведь не принял, гад. Непробиваемые корочки в моей жизни не произошли. Я позвонил Хайту.

— Аркаша! Фильм не приняли…

— Ну и х… с ним! — сказал неунывающий Аркаша.

Впрочем, и я так подумал. На будущее зарекся делать фильмы по заказу. Не мое.

Фильм вы можете найти в интернете. Работал я над ним с удовольствием, потому что художником-постановщиком был у меня замечательный Виктор Чижиков — автор медвежонка с Олимпиады-80, а озвучивали фильм Евгений Евстигнеев и Василий Ливанов. Евстигнеев даже спел.

После этого опыта я для себя понял: непробиваемые корочки — ничто в сравнении с непробиваемыми мозгами.

Поневоле вспомнил Аркадия Хайта. Его уже 25 лет нет на свете. Он был очень талантлив. Однажды я спросил у Аркаши:

— Аркаша! Я слышал, что ты пишешь тексты для Петросяна?

— Да, а что?

— Он же бездарен!

— Я знаю. Но он — мой сосед!

Когда-то Петросяну удавалось скрывать свою бездарность под текстами Аркадия Хайта. Теперь он — неприкрытая бездарность.

Хвала метафоре

Рискнувшим написать сценарий для мультфильма дам полезный совет. Не торопитесь.

Если вы написали: «Солнце раздвинуло облака и глянуло вниз», остановитесь. Если вы представили себе солнце с человеческими руками, это еще не мультипликация. Вернее, уже не мультипликация.

Ищите метафору. Сценарий может изобиловать описаниями природы, дрожащих листиков, клюющих воробышков, ныряющих утят и прочих сладких слюней, но это еще очень далеко от понятия «сценарий».

Первое правило: не садитесь за письменный стол, пока в голове не созрела идея. Ее величество ИДЕЯ! Не сюжет, а идея. Во имя чего вы собираетесь портить такую чистую и неповинную бумагу? Когда вы определитесь с идеей, то следующий ваш ход — форма. Чем будете удивлять? Мультипликация — ведь это все-таки зрелище. Получается, идея — хлеб, а метафора — зрелище.

Приведу классический пример: сюжет о том, что ребенок мечтает о собаке. Как эту мечту воплотить? Жанна Витензон придумала «Варежку». Блестящая метафора,